Избранная проза

Раньше, подумала Ханна, ты была восемнадцатилетней дурой, а потом… Много воды утекло с той поры… Она не успела довести мысль до конца, потому что из-за стремительно отброшенного занавеса кабины появились клиентка и продавщица. Они ошеломительным образом походили друг на друга: не лицом, но прическами, гримом и фигурами, стройность которых давалась обеим с трудом. Высокие каблуки определяли соразмерность походки. «Очень жаль, — сказала клиентка, — но вы же сами видите…» Она сделала жест в сторону полок с платьями. «Может быть, в следующий раз, — ответила продавщица. — Я позвоню вам, если что появится». — «Прекрасно, у вас ведь есть мой телефон. В бюро меня можно застать до четверти пятого». — «Я знаю, — сказала продавщица, — не в первый же раз…» — «Большое спасибо!» — попрощалась клиентка. «Спасибо вам», — ответила продавщица.

Да, обслуживание по высшему классу, подумала Ханна, сразу видно. Она не жалела, что зашла в магазин. Посещение обогатило ее жизненный опыт.

«Прошу вас, чем могу служить?» Это к ней относится? Ханну будто подтолкнуло, она обернулась. Женщины стояли вплотную к ней с прежним выражением на лицах. Только серебряно-голубая вытянула свою морщинистую шею: «Что вы мешкаете? Людей задерживаете…» Ханна поняла, что вопрос был действительно обращен к ней. Продавщица ждала в проходе, она держала петлю шнура, но проход не освобождала.

«Я хотела, собственно, сначала посмотреть», — сказала с запинкой Ханна. «Вы ищете что-нибудь определенное?» Вопрос прозвучал вежливо, но глаза продавщицы уже смотрели мимо Ханны в глубину помещения. Шнур по-прежнему запирал проход.

«Платье, — произнесла Ханна, — подарок правнучке, когда она пойдет в школу». Она сама удивилась своему желанию. Продавщица закрыла проход всем телом. Ее взгляд остановился на лице Ханны, потом соскользул к ногам: «Вряд ли вы найдете что-нибудь у нас. Загляните на следующей неделе». — «Спасибо». Ханна отступила в сторону. Молодых женщин, стоявших за ней, интересовала определенная модель льняной одежды, они и не делали попытки проникнуть в отделение. Они молча отошли, когда продавщица отрицательно покачала головой. Но серебряно-голубую разве удержишь? С непреклонной решимостью та двинулась в проход, шнур исчез и появился на своем месте только за ее спиной. «Разрешите узнать ваш размер?» — вымученно спросила продавщица. «Зачем? — докатилось до Ханны эхо, — дайте оглядеться…»

Ханна повернулась к выходу. Случайно она оказалась перед большим зеркалом. Она сделала резкое движение в сторону и задела маленькую девочку, державшуюся за руку матери. Девочка заплакала, Ханна пробормотала извинение. Ей хотелось провалиться сквозь землю.

«Только бы выбраться отсюда». Ханна почувствовала, что плывет против течения. Рабочий день в центральных учреждениях, видимо, закончился. У прилавков толпились женщины, которым такой магазин был по карману. Толчея не красила ни покупательниц, ни продавщиц: пот покрывал лица, под слоем краски выступали красные пятна. Не все пришли за покупками — менее состоятельные просто наслаждались атмосферой салона. Поток покупателей возрастал, Ханна все больше терялась в нем. Входная дверь непрерывно хлопала, серые будни врывались в солидную тишину. Ханна наконец попала в отливную волну, но и здесь ей наступали на пятки — она не выдерживала темпа.

Глубоко вздохнув, она остановилась перед витриной. Платье под стеклом устроило бы ее, без всякой досады подумала Ханна. Она с интересом наблюдала, как молодая мать усаживает девочку в коляску. Та все еще хныкала — не от боли, конечно, а из упрямства. По лицу видно. Женщина наклонилась к ребенку и утешала его. Она вытерла ему слезы, улыбнулась, пощекотала сжатые в кулачки ручки и снова улыбнулась — покойно, с нежной внимательностью, которая ничего не преувеличивала и ничего не подавляла. Ханна удивилась: раньше малышка заработала бы шлепок и про нее забыли бы — так в ее времена лечили детей от упрямства. И теперь на капризы Сандры Андреа отвечала громким и продолжительным смехом, считая это лучшей терапией. Ханна расскажет ей о молодой женщине.

Непроизвольно она тронулась по следам коляски; они вели от центральной площади в серые улицы старого района города. Сюда она прежде никогда не попадала. Время сгладило различия между высокими теснившимися домами: везде искрошенные лепнины, отвалившаяся штукатурка, куски лопнувших водосточных труб. Некоторые здания подлежали сносу; пыль толстым слоем лежала на оконных стеклах, размывая четкие очертания переплетов.