Избранная проза

     Эти стихи, поднесенные мне благородным Росэном85, стали первым подарком, полученным в знак прощания: все старинные друзья мои, и близкие и далекие, все ученики поспешили проведать меня и выказать мне свое расположение - одни принесли стихи, песни и прочие сочинения, другие - узелки с монетами на «обувку». Мне можно было не утруждать себя, запасаясь едой на три месяца86. Легкое бумажное платье и теплое ватное, монашеский клобук, чулки - всем снабдили меня заботливо, так что ни иней, ни снег, никакие тяготы пути не были мне страшны. Некоторые устраивали катанье на лодках, задавали пиры в своих загородных домах, другие приходили с вином и закусками в мою травяную хижину, желая мне счастливого пути и сожалея о разлуке - словом, проводы получились излишне торжественными, создавалось впечатление, что собирают в путь чрезвычайно важную персону. Так вот, если говорить о путевых дневниках, то господин Ки87, монах Тёмэй88 и монахиня Абуцу89 истощили красоту слога и исчерпали чувства, после них все были на одно лицо: довольствуясь последками предшественников, они не добавили к написанному ими ничего нового. А уж тем более это не по силам человеку столь неглубоких знаний и заурядных способностей. «Сегодня с утра шел дождь, с полудня прояснилось», «здесь растет сосна, там протекает такая-то река» конечно же, так может написать всякий, но ежели ты лишен неповторимости Хуана и новизны Су90, то уж лучше молчи. И все же увиденные по дороге красивые пейзажи невольно запечатлеваются в сердце, иногда же так хочется поведать кому-нибудь о тяготах и лишениях, выпадающих на долю путнику, обретающему ночлег в горной гостинице или на деревенском постоялом дворе! Видя в этом один из способов уподобиться облакам и подчинить себя воле ветра, начинаешь записывать все, что остается в твоей памяти, собираешь воедино случившееся позже и происшедшее раньше, полагая при этом, что люди, принимая твои записи за невнятное бормотание пьяного или бред спящего, отнесутся к ним не всерьез, а «как придется»91.

     Остановившись в Наруми:

     «Взгляни, как темно

     На Звездном мысу!» - не о том ли

     Кричат кулики?

     Мне рассказали о том, что однажды в этой гостинице изволил остановиться князь Асукаи Масааки92, именно тогда он сложил песню:

     Лучезарная

     Столица так далека

     От залива Наруми.

     Морские просторы пред взором,

     И им не видно конца.

     - которую, собственноручно переписав, вручил хозяину.

     До столицы

     Еще полпути, а по небу плывут

     Снежные тучи.

     Решив навестить Тококу, который отшельником живет в местечке под названием Хоби в провинции Микава, я написал о том Эцудзину93, затем покинул Наруми и, воротившись примерно на двадцать пять ри, заночевал в Ёсида.

     Пусть холодна

     Эта ночь, если рядом спит друг,

     Тепло на душе.

     Проселочные дороги Амацу, узкие тропки, бегущие сквозь поля - там было особенно холодно из-за ветра, дующего прямо с моря.

     Зимний день.

     Тень одинокого путника

     Леденеет в седле.

     От деревни Хоби до мыса Ирагосаки, кажется, всего одно ри пути. Сам мыс является продолжением провинции Микава, от Исэ его отделяет море, но по какой-то неведомой причине в «Манъёсю» он был включен в число достопримечательностей Исэ94. На песчаной косе этого мыса собирают раковины «гоиси»95. Кажется, люди их называют еще «белые ираго». На горе Хонэяма ловят соколов. Это крайняя точка на берегу Южного моря, куда они прежде всего опускаются, прилетая из заморских стран. Вспомнив о том, что соколы из Ираго тоже воспеты древними поэтами, я почувствовал себя еще более растроганным:

     Сокола в небе

     Оглядел - и так радостно стало!

     Мыс Ираго.

     Увидев, что в Ацута обновляют святилище:

     Чистотою сверкает

     Зеркало после шлифовки.

     Снежинок цветы.

     Некоторое время мы провели, отдыхая, в краю Хоса96, где пользовались гостеприимством то одного, то другого местного жителя.

     А ведь кто-то сейчас

     По склонам бредет Хаконэ...

     Утренний снег.

     На поэтическом собрании в доме одного человека:

     Складки расправив,

     Степенно шагает взглянуть на снег

     Бумажное платье.

     Скорее вперед,

     Будем глядеть на снег, пока

     держат нас ноги.

     На поэтическом собрании, устроенном одним человеком:

     Ароматом влекомые,

     Долго искали, и вот у сарая

     Слива в цвету...

     В те дни нас иногда навещали любители поэзии из Мино, Оогаки и Гифу, и вместе нанизывали мы строфы то полные циклы «касэн»97, то половинные в один лист. На десятый день месяца Бегающих наставников98 мы покинули Нагоя и направились в мои родные края99.

     Случайный ночлег.

     Вспомнил вдруг - сегодня дома

     «Очищают от сажи»100

     В селении Хинага, куда, как было сказано: «Из Кувана, изголодавшись, пришел101, нанял лошадь и дальше поехал верхом, когда же поднимался на холм Опираясь На Посох - Цуэцукидзака, то, поправляя седло, упал на землю:

     Шел бы пешком,

     У горы «Опираясь на посох»

     Не упал бы с коня.

     Я был так огорчен, что, сочиняя эти строки, совершенно позабыл о сезонном слове102.

     Родная деревня.

     Над своей пуповиной плачу103.

     Сумерки года.

     В последний день года, сожалея о расставании, до глубокой ночи пил сакэ, и в первый день года никак не мог пробудиться:

     УЖ завтра-то

     Не буду таким растяпой.

     Весна в сиянии цветов.

     Начало весны:

     Новой весне