Избранник вечности

Последнее снадобье врача Филиппа показало силу странным образом. Спустя время, будто подтверждая подозрения Пармениона, дыхание царя стало прерывистым и затруднённым. Врач не отходил от постели, прикладывал к груди больного припарки, а когда больной впадал в беспамятство, подносил к носу флакончик с резким запахом. Александр приходил в себя, возвращался к жизни, но после ему становилось хуже. В этот момент он хватал Гефестиона за руку, говорил сбивчиво о том, что не всё исполнено.

На следующий день его состояние всем показалось намного лучшим. Таинственная сила настоянных трав и масел теплом рас-

текалась по жилам, возвращая нужные ощущения, чувства, звуки Поначалу дух, а затем тело обрели прежнюю мощь. Он пошёл на поправку, и вскоре воины увидели любимого царя на Букефале. Ликовали от счастья беспредельно, славили врача Филиппа божественным кудесником, а он скромно отмахивался, говорил, что Асклепий помог.

Парменион в эти дни не показывался Александру.

…Вспоминая пережитые дни, Александр удивлялся уверенному спокойствию своего врача. А всё потому, что Филипп воспринимал его не царём и не хозяином, а беспомощным больным, нуждающимся в помощи. Не позволял вставать с постели, определил время сна и бодрствования, назначил щадящее питание, заставлял делать какие-то оздоровительные движения тела. Хитровато пользуясь своей властью над больным царём, настрого запретил появление военачальников со своими проблемами. А когда Александр почувствовал себя лучше, втянул в разговоры о здоровье; они подолгу беседовали о медицине. Особенно удивительным Александру показалось утверждение Филиппа, что неизлечимых болезней не существует; следует лишь знать способы им противодействовать.

— К сожалению, многие лекари или обычные люди, которые берутся врачевать других, мало знают о болезнях. От этого случаются неудачи, — рассуждал врач. — Большинство болезней можно избежать, определив в зародыше, когда человек чувствует себя ещё здоровым. А здоровым будет тот человек, кто заботится о собственном теле и душе постоянно, у кого степень телесного совершенства обуславливается степенью совершенства жизненной силы или души.

— Ты знаешь, как добиться совершенства?

— Нужно усвоить знания о том, как правильно дышать и распределять физические нагрузки. В результате наступает равновесие энергий человека и окружающего мира, природы.

— Согласен. Но как распознать опасный недуг, если человек ещё на ногах, а внутри, оказывается, болен?

— Для этого лекарь обязан усвоить диагностику, иначе — способность распознавать изменения внутри тела человека, приводящие в конечном итоге к проявлению болезни или смерти.

— Странное название.

— Ничего подобного! Корни этого слова следует искать в греческом «гностика» — «познание», а «диа» — от Демиурга, бога-творца, сотворившего тело. Демиург вступал в борьбу против сил зла и побеждал. Спасение человека гностики видели в том, чтобы он, осознавая себя частью божественной световой субстанции, стремился бы вернуться в мир, откуда появилось всё. Только диагностика расскажет настоящему врачу правду о человеке, если он болен, по лицу, коже, глазам, языку и прочим органам. Мне, например, известны все признаки наступающих болезней. Знаю, что физически крепкие люди хорошо сопротивляются болезням.

— Верю тебе, Филипп. Об этом слышал от Аристотеля. А сейчас хочу спросить, что ты можешь предложить нашим воинам? Какой совет будет им полезен?

— Сочту за честь высказать о полезном для сбережения их жизней, чем и занимаюсь после каждого сражения. Например, перед схваткой пусть смачивают одежду крутым раствором соли; и удар смягчит, и от заражения ран защитит. Для этого же случая полезно есть траву «бораго», греки называют её «огуречная трава». Хорошо поднимает боевой дух.

Александр улыбнулся.

— Не послушают тебя. Где взять расчудесную траву? Пусть пьют своё вино, оно лучше всего поднимает дух! А насчёт ран скажу, что у победителей раны заживают быстрее, чем у поверженного противника. Поэтому доспехи просаливать не будем, а вот победы нам пригодятся. Для лучшего заживления ран!

* * *

В Сирии, в Анхиале*, царь посетил гробницу Сарданапала, правителя Ассирии*. Заметив клинописные насечки, выбитые в каменной стеле, призвал местного толмача, чтобы пояснил. Тот уверенно сообщил:

— Ты видишь послание Сарданапала: «Я основал Анхиал и Тарс в один и тот же день; ты же, чужестранец, ешь, пей и люби; все другие блага человека не стоят внимания».

— Странное пожелание.

Имя ассирийского царя напомнило давний разговор с Аристотелем в Миэзе*, где проводились занятия. Сарданапал — созвучное с Ашшур-бани-апалом, тоже древним царём Ассирии. Но тот, одержимый собирательством знаний, запечатлённых на глиняных табличках, написал: «Я изучил знания, что принёс мне мудрый Адапа*: овладел искусством письма, читаю таблички на шумерском языке и толкования на аккадском, понимаю древнейшие записи на камне, стал разбираться в предсказаниях, участвую в спорах учёных мужей. Я умею решать задачи по сложению, делению и вычитанию. Теперь я как Бог». Неужели это один и тот же человек?