Избранники духов

„И сам я удивляюсь, какая-нибудь маленькая кочка на болоте, на верхушке которой растут травы, как человек, предупреждает меня, а когда я иду с завязанными глазами, чтобы я не сбился с пути, указывает путь заблудившегося человека, которого разыскиваю”. По рассказам некоторых узбекских шаманов, духи показывают им пораженные болезнью части тела пациента. Эти места видятся черными. А иногда больной является их внутреннему взору закутанным в саван или лежащим на погребальных носилках. Это значит, что он неизлечим, обречен на смерть.

Для понимания природы экстаза важен тот факт, что экстаз порой распространялся не только на шамана, но и на других участников обряда. В сообщении начала XIX в. весьма образно описаны захваченные камланием своего шамана ненцы: „Корчей скобененные лица, кровью налившиеся выпученные глаза, широко растянутый пенящийся рот, плоский, с раздутыми ноздрями нос, встаращившиеся дыбом на голове черные волосья…”

Этнограф А. Л. Троицкая в 1925 г. присутствовала на шаманском обряде в Узбекистане. Камлание совершалось ради женщины, у которой после выкидышей не рождались дети. Ожидали, что обряд поможет. Под звуки бубна и пение шаманки пациентка быстро впала в экстаз. Она „стала неистовствовать, подскакивать на месте, трясти головой, размахивая руками, выкрикивать, иногда просто визжать, как бы в ужасе отстраняя от себя кого-то или что-то”. Когда обряд закончился, А. Л. Троицкая спросила больную, почему она так бьется и кричит во время сеанса. Та ответила, что „видит всевозможных чудовищ и животных, нападающих на нее, а она защищается. Иногда ей представляется мужчина ужасного вида, стремящийся овладеть ею. Потому-то, окруженная такими видениями, она не помнит, что делает и говорит”. (Но все-таки помнит, раз описывает угрожающих ей чудовищ.) Слова этой женщины ясно характеризуют ее экстаз как внушенное состояние. По наблюдениям А. Л. Троицкой, пациентка „очень быстро приходила в себя… Возможно, что она не могла довести себя до должного состояния, так как смущалась. В этом она признавалась мне впоследствии”.

В 70-х годах я несколько раз присутствовал на камланиях, проводимых узбекскими шаманками. Некоторые из участниц обряда впадали в экстаз, но это состояние, как правило, длилось недолго и, на мой взгляд, не захватывало их с должной силой. Я как-то сказал об этом женщинам. Они объяснили, что мое присутствие их стесняло. Обычно, когда нет мужчин, они быстрее приходят в экстаз и полностью отдаются своим видениям.

Итак, состояние экстаза присуще не только шаману. Его могут испытывать и другие участники камлания. Этот факт также обращен против представления, будто экстаз есть проявление психического расстройства шамана.

Объясняя экстаз как результат самовнушения, мы можем лучше понять проблему шаманского обучения. Каким путем постигал шаман секреты своего непростого ремесла? Казалось бы, трудно представить себе, чтобы новичок-шаман мог взяться за дело, не пройдя предварительной выучки у опытного мастера. Н. Н. Харузин писал: „Шаманские приемы у каждой народности более или менее строго выработаны. Отсюда следует, что специальное обучение шаману необходимо”. Однако этнографы собрали немного сведений, которые подтверждали бы существование „школы” шаманов. Обучение новичка искусным шаманом существовало у бурят; похоже, что своего рода шаманская „школа” была и у ненцев. Во второй половине XIX в. у ненцев подростка „похищали” и увозили в семью шамана-учителя. Там его учили обращаться с бубном, „притворяться, делать фокусы, читать непонятные слова, кричать на все звериные голоса, подражать змеиному шипу, голосом изображать медвежью походку по хворосту, беганье белки по ветвям”. И у селькупов „шаман, согласившийся обучить (начинающего), часто оставался в чуме родных молодого шамана и жил там некоторое время, реже увозил ученика к себе”.

Во время камлания в экстаз впадали не только шаманы. На снимке: в экстазе одна из участниц камлания узбекской шаманки. Фото автора, 1979 г.

Однако у многих народов традиции непосредственного обучения обнаружить не удалось. Нганасаны, например, „противятся суждению о том, что существует школа шамана или вообще обучение его кем-то”. По воззрениям нганасан, шаман должен делать то, что предписывают ему духи и божества. Обходились без выучки и среднеазиатские шаманы. Как объяснить отсутствие шаманской „школы”? Быть может, сам факт обучения держался в строжайшей тайне от посторонних? Нет. Просто „школа” — не единственный и не обязательный путь обучения. Нужными для шамана знаниями можно овладеть самостоятельно. Представления об устройстве мира, о духах известны всему коллективу, да и о деталях шаманской обрядности хорошо осведомлен каждый интересующийся этим предметом соплеменник шамана. Что касается навыков, то их дает практика. Это подчеркивал и