Избранное

Их глаза отливают закатами,
Игроки обступили кругом.
Чтоб играть открытыми картами,
Надо сильным быть игроком.

Поэты — боги, пусть каждый знает,
Даже лбы, которые медны:
Во-первых, потому что поэты жаждут,
Во-вторых, потому что бессмертны.

Поэты жаждут чести и славы:
И того, и другого достойны.
Поэты не литературные завы, —
Они воины.

Поэты знают, за что им биться,
Не чертите поэтам границ пунктир,
Не ломайте спицы у колесницы,
Летящей по творческому пути.

«Холуи и подхалимы…»

Холуи и подхалимы
Самые тщеславные
Рушили неутомимо
Церкви православные.

Холуи, конечно, цепки,
Но бывают странности:
Подхалимы сгинут, церкви
На века останутся!

Про череп

Возводился корпус № 8.
И лопаты ударялись оземь.
И от ветров
Подымалась пыль.

Наконец на глубине 2,5 метров
Обнаружен череп был.

Может, он убит винтовкой ТОЗ;
Но не умер он, а только замер.
Пусть лежит. Как говорил Христос,
Мертвые себя хоронят сами.

«Не признан я бездарными такими…»

Не признан я бездарными такими,
Которые боятся как огня
Непризнанных. Им нужно только имя,
Но именно имени нет у меня.

Но все равно. Способен я на то,
И ты поймешь, в газетах роясь,
Все это вышеупомянуто…
За что боролись?

Не хочу я здоровой советской мистики,
Одного хочу лишь:
Чтоб в сегодняшний день мои стихи
На эпиграфы разошлись.

Я равняться, как и все, по средним
Не имею никаких охот.
Как достойный капитан, последним
Я покину футуризма пароход.

«Я потерпел под небом крах…»

Я потерпел под небом крах,
Хоть было небо темно-синее…
Я побежден. Мне плохо, как
Итальянцам в Абиссинии.

Я молодец, что мир постиг,
И сам себе я шар земной, —
И даже тот меня простит,
Кто недоволен мной.

«В отряд наш явилась девушка N…»

В отряд наш явилась девушка N.
Зовут ее Лена.
Она попадать не желает в плен,
И море ей по колено.

Но я возразил ей, что в море глубко
И ей по колено не море, а юбка.
Она сказала, что эта обыденность
Ей надоела. Она обиделась.

1942

Ю-88

Он в чужое небо лазил,
Ибо власть ему дана
Разрушать на радость расы
Неповинные дома.

Хоть летал часами долгими,
В облаках скрываясь ватных,
Но на подступах к гор. Горькому
Протаранен был стервятник.

Долетался и доюркался,
Получил свое возмездье —
И лежат осколки «юнкерса»
На завидном видном месте.

Возле памятника Чкалову,
Чтобы пальцами стучали
Все — от старого до малого —
По осколкам горьковчане.

Это чтоб ребята малые,
Металлические части
От стервятника отламывая,
Испытывали счастье.

«Корабли ушли на базы…»