Избранное

Все лучшее из всех земных даров,
Какие существуют на Земшаре,
Мне обещали: кубометры дров,
И девочек хороших обещали.

Мне обещали эти трепачи
И фантастические гонорары,
И что против поэзии мечи
Перекуются скоро на орала.

Я обо всем размыслил по ночам
И оценил все эти разговоры:
Проклятье вам, ничтожным трепачам,
За то, что вы мошенники и воры.

Проклятье вам, шакалы, а не львы,
Самодовольные дегенераты,
За то, что у меня украли вы
Все то, что обещали мне когда-то.

Проклятье вашим радужным мечтам
И миру, что не был, а назывался —
За то, что я всего б добился сам,
Когда бы не надеялся на вас я.

«В моей башке какой-то рой вопросовый…»

В моей башке какой-то рой вопросовый,
Должно быть, надоевший мне и вам.
А где-то там чугунный или бронзовый
Первопечатник Федоров Иван.

Там люди бегают, подошвами стучат они,
Так ибо у людей заведено.
И веруют они в книгопечатанье,
Которое не изобретено!

Памяти Миши Кульчицкого

В мир иной отворились двери те,
Где кончается слово «вперед»…
Умер Кульчицкий, а мне не верится:
По-моему, пляшет он и поет.

Умер Кульчицкий, мечтавший в столетьях
Остаться навеки и жить века.
Умер Кульчицкий, а в энциклопедиях
Нету такого на букву «К».

А он писал стихи о России,
С которой рифмуется неба синь;
Его по достоинству оценили
Лишь женщины, временно жившие с ним.

А он отличался безумной жаждой
К жизни, к стихам, любил и вино,
И женщин, любимую каждую,
Называл для чего-то своей женой.

А он до того, как понюхать пороху,
Предвидел, предчувствовал грохоты битв,
Стихами сминал немецкую проволоку,
Колючую, как готический шрифт.

Приехал в Москву прямо с юга жаркого,
А детство провел в украинских краях,
И мама писала ему из Харькова:
«Не пей с Глазковым коньяк!»

«Не упомнишь всего, что было…»

Не упомнишь всего, что было
В институте МГПИ.
Шли за Орден Почетного Штопора
Поэтические бои.

Много прожитых и пережитых
Было дней, шестидневок, минут,
Издавался «Творический Зшиток»,
Разлагающий Пединститут.

И всякий стих правдивый мой
Преследовался как крамола,
И Нина Б. за связь со мной
Исключена из комсомола.

В самой Москве белдня среди
Оболтусы шумной бражки
Антиглазковские статьи
Печатали в многотиражке.

Мелькало много всяких лиц.
Под страхом исключенья скоро
От всех ошибок отреклись
Последователи Глазкова…

«И плотнику, и штукатуру…»

И плотнику, и штукатуру
Хвала и честь на стройках мира,
А я творю литературу,
Как подобает ювелиру.

Стихи слагаю уникально,
Взяв первозданность за основу,
И, повторяя твердость камня,
Приобретаю точность слова.

Инвалид