Избранное

Меня ты не отпустишь. Осторожно
Введешь меня в Харонову ладью.
И мы тогда поймем, как невозможно
Сказать: «Постой. Не уходи. Люблю».

Но перевозчик строго, отрешенно

Нас будет ждать, нетороплив и тих,
Покуда я из той ладьи Харона
Благословлю на жизнь детей моих.

И лодочник опустит весла плавно,

Вокруг сомкнется черная вода.
Прости-прощай, княгиня Ярославна,
Твой Игорь не вернется никогда!

Так омочи в реке рукав бобровый,

Омой свои шелковые крыла!
Увидишь тень ладьи во мгле лиловой.
Тогда поймешь, что молодость прошла.

Два наброска

1. Конец XVIII

Язык, еще необработан,
Пленяет мощным разворотом
Звучаний, форм и ударений.
В нем высь державинских парений.
С державной лирою Державин
Еще стоит.
Но мы дерзаем
Усвоить речь Карамзина.
И пробует Жуковский лиру.
И муза тяжкую порфиру
Снимает — и обнажена.
Крылов, привыкший к барским креслам,
Лукаво бьет ее по чреслам.
За шторами сентиментальных спален
Цветут романсы с запахом левкоев.
И за полночь не медлит Пален
У государевых покоев.

2. Конец XIX

Безвременье. Отдых души. Девяностые годы.
В подпольных кружках горячо обсуждают программы.
Осенние листья ложатся на голые воды.
И на десять лет отодвинуты жгучие драмы.

Поэзия стала цыганской и кафешантанной.

И кажется вялой. Словесный сугроб не подтаял.
Печалится Чехов. Но проза душевных шатаний
Не вяжется как-то с гармошкой фабричных окраин.

Но тайные сути глядят сквозь неясные бреды.

Искусство готовит себя — и отнюдь не для рынка.
Й Победоносцев уже не стяжает победы.
Престранное время грядет, где Толстой и Ходынка.

Старый цирк

После представления

Фонари погасли под шатром.
Разошлись зеваки. А потом

В клетках звери тощие грустят.

Вечный рупь канючит акробат.

В номерах циркачка с циркачом

Хлещут чай, болтая ни о чем.

Фокусник Петров (Али-баба)

В пух продулся — значит, не судьба.

С кавалером, помня про канат,

Пьет канатоходка лимонад.

Думает в постели казначей,

Как бы облапошить циркачей.

А под мокрым тентом шапито

Слышен чей-то слабый шепот. То

Ангел цирка с детской головой

Бредит над ареной цирковой.

Бим и Бом

Бом увел жену у Бима.
Ненавидит Бома Бим.
Как она была любима!
Он недавно был любим.

На манеже град пощечин

Отпускает Биму Бом.
Их союз казался прочен,
А теперь столкнулись лбом.

На манеже град пощечин

Отпускает Бому Бим…
Почему-то мы хохочем
И над тем и над другим.

Лев в неволе