Избранное

— Еще не потеряла совесть? Это ты хотела сказать? — улыбнулась я. — Я и не сомневаюсь. Иначе ты бы так не растерялась только что в закусочной.

Н. вздохнула и долго смотрела на меня.

— Не бойся меня, я такая же, как и ты. Несколько лет я иду по пути, на который ты только вступаешь. Но если я скажу, что осталась сама собой, то, пожалуй, кроме тебя, никто не поверит.

Н. сидела молча, опустив голову, только судорожно сжимала мою руку.

— Я старше тебя и поэтому больше испытала. Я старалась стать такой же, как они, считала, что против всякого яда необходимо противоядие.

— Да, но ты человек особый, — медленно проговорила Н. и вдруг вспыхнула: — А я не могу… не могу так! Я буду бороться с ними открыто!

— Но эти бешеные, которых мы только что видели, не так страшны, как те, что действуют исподтишка. А их много. А тот, кого называют «девятиголовой птицей», что за человек?

— Он служит чиновником. Он-то и говорил, что эти типы — подхалимы, предатели и нахалы и только поэтому добились своего теперешнего положения.

— Что ж… по-моему, это вполне естественно, — холодно усмехнувшись, ответила я. — Все они делали карьеру таким путем.

— Но он, пожалуй, не заслуживает презрения, — сказала Н. строго. — На него возлагают большие надежды. Его боятся. Я сама слышала, как многие молча проглатывали его оскорбления.

По улице прошел пьяный, до нас донеслась грубая брань и громкий хохот. Мы переглянулись, и настроение у нас окончательно испортилось.

Через какое-то время Н., словно обращаясь к самой себе, заговорила:

— Как это со мной случилось? Может быть, я сама виновата? Зачем я как дура стремилась к знаниям, мечтала о высшем учебном заведении? Когда впервые, соблазнами и угрозами, меня вынудили совершить подлость, я согласилась: иного выхода не было…

Вдруг Н. вскочила, обняла меня и с негодованием проговорила:

— Нашу деревню захватили японцы, я лишилась крова! У меня нет ни одного близкого друга. Я, как блуждающая душа, не могу найти себе пристанища.

— Теперь у тебя есть друг, — ласково, чтобы успокоить ее, сказала я.

19 января

Наконец-то пришло долгожданное письмо. Почерк — незнакомый, но адрес и фамилия адресата мне известны лучше, чем любому почтальону. Единственное, что меня немного смутило, это имя на конверте: Вэймин; кажется, в записке, оставленной мною хозяйке, было: Вэйлинь. А может быть, я забыла или автор ошибся. Разумеется, писала это не Пин — ее почерк я хорошо знаю.

Во всяком случае, это именно то письмо, которое я столько времени ждала.

Оно было написано в том же тоне, что и предыдущее: мне советовали вернуться на истинный путь.

Я очень внимательно читала, вдумывалась в каждую фразу, как вдруг в комнату, запыхавшись, ворвалась Н. — бледная, вся в поту. Она хлопнула меня по плечу, пробежала глазами несколько строк письма и печально улыбнулась.

— Ты по-прежнему тратишь время на пустяки, витаешь в облаках и не представляешь, что творится в городе!.. По-моему, я все это где-то читала. Откуда ты переписывала?

— Что случилось? — спросила я, не отвечая на последние слова Н. и складывая письмо. — Неужели тот тип никак не может примириться с тем, что ему придется «доедать остатки», и продолжает преследовать тебя?

— Не надо так говорить — это нехорошо! — Н. медленно отошла от меня. — Боюсь, как бы все не полетело к чертям!

— В чем же, в конце концов, дело? Выкладывай, не тяни.

— Одни говорят, что повторится старая история, другие — противоположного мнения, утверждают, что противник на этот раз очень серьезный. А ты что думаешь? Судя по официальным данным, ничего чрезвычайного не произошло, но я не верю! Официальные сообщения обычно искажают факты.

— Ах, так ты вот о чем! — Я наконец поняла, почему Н. сказала, что все полетит к чертям.

Н. села на кровать, положила рядом с подушкой какой-то зеленый листок, нахмурилась и уставилась в одну точку, видимо соображая, с чего бы начать. Наконец она заговорила:

— Сегодня… — Но тут в дверь постучали, и глаза Н. испуганно забегали. Не успела я подняться с места, как дверь отворилась и вошел Ф.

— А я хотела тебя разыскивать, хорошо, что ты пришел, садись, — я указала на стул у окна.

Ф. улыбнулся Н., словно хотел сказать: «Оказывается, и ты здесь!» — и обратился ко мне:

— Разыскивать? Зачем? Есть какое-нибудь дело?

— Разумеется! Мне хочется, чтобы ты пригласил меня на обед, — ответила я с улыбкой и тут заметила, что Н. изменилась в лице. — Разрешите, я вас познакомлю.

— А мы знакомы, — ответила Н. и быстро встала. — У меня дела, извините. — Она посмотрела на меня и торопливо вышла.

Ф. проводил ее взглядом, затем высунулся из окна и смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. В этот момент я обнаружила, что Н. второпях забыла свой зеленый листок. Я быстро подошла к кровати, незаметно прикрыла его, повернулась к Ф. и с улыбкой сказала:

— Вы, кажется, с ней друзья! В таком случае ты тем более должен пригласить меня пообедать…

Ф. перестал смотреть в окно и спросил:

— Вы давно знакомы?