Избранное

«Огонь жизни еще пылает в моей груди, весенние силы еще бурлят в моих артериях, мой взгляд еще полон внимания, мой мозг еще в состоянии работать, в состоянии думать, и наверняка еще будет шанс воздать горячо любимым читателям и миллионам бойцов всего мира. Назойливые звуки не смогут отвлечь, а лишь закалят меня».

Примерно в конце 1927 года было основано общество «Тайяншэ» («Солнце»). В это же время активизировало свою деятельность общество «Чуанцзаошэ» («Творчество»). «Солнце» выпускало журнал «Тайян юэкань» («Литературное обозрение общества „Солнце“»), а «Творчество» издавало «Вэньхуа пинлунь» («Критические статьи по литературе и искусству») и «Чуанцзао юэбао» («Литературное обозрение общества „Творчество“»). В журналах пропагандировались идеи революционной литературы, и за период чуть более года они действительно сумели влить живительную струю в литературные круги, прежде погруженные в полное молчание. Кроме всего, общества сыграли важную роль в распространении начальных знаний теории марксизма в области литературы и искусства. Просмотрев первый номер «Тайян юэкань», я очень обрадовался, обнаружив, что все мои братья, кто, отложив кисть, год назад взялся за оружие, вновь продолжили борьбу с кистью в руках. Я не был знаком с Цянь Синцунем[140], но хорошо знал Цзян Гуанцы[141] по университету в Шанхае. Кстати, он, кроме того, в свое время выступал организатором литературного общества вместе с моим братом Шэнь Цзэминем. Обрадованный, я опубликовал статью «Приветствую солнце», вышедшую в журнале «Вэньсюэ чжоубао» («Литературный еженедельник») 8 января 1928 года. В ней говорилось:

«Я от всего сердца желаю «Солнцу» взойти повыше, озарить лучами всю округу, я расскажу о нем всем людям, стремящимся к свету».

Возвращаясь к статье Цзян Гуанцы, опубликованной в первом номере журнала, нельзя не отметить некоторые спорные места. К примеру, мне казалось, будто автор только себя считает «революционером», отбрасывая идеи «старых писателей», крайне резко выступая при этом и в отношении толкования революционной литературы. В статье я подчеркивал:

«Литература и культура — многоплановы, так же как богата и сама социальная действительность. Поэтому революционная литература есть тоже многоплановое явление. Мы не можем утверждать, что литература, в которой воплощается низший класс, является истинно революционной, как мы не можем утверждать и того, что социальной действительностью является лишь жизнь рабочих и крестьянских масс».

В статье Цзян Гуанцы фактически не признается, что все нетрудящиеся массы — пусть они выступают за революцию или даже против нее — тоже становятся объектом внимания революционной литературы. Если следовать логике автора, наша революционная литература должна была «вступить на однообразный, узкий путь». Я также полагал, что если писатель обладает «жизненным опытом», это не значит, что он в состоянии написать хорошее произведение.

«Я ни в коем случае не отвергаю молодое поколение писателей, обладающих таким жизненным опытом и выдвинувшихся на подъеме революции, я лишь выражаю надежду, что они прежде основательно освоят свой опыт, из которого надо взять практическую сметку и духовное начало, и уже потом примутся за создание художественного произведения».