Избранное

Чернее реки не бывает, чем эта река.
В ней тонут огни, а всплывает со дна только тина.
Но разве река в этой горечи смертной повинна?
Душа её где-то блуждает, по-детски легка.

Господь упаси прикоснуться к безумной воде:

Невидимый яд потечёт по испуганным жилам,
И кровь, замирая, осядет отравленным илом,
И сердце заплачет, как плачет дитя в темноте.

Я видела странника. Тяжкую ношу неся,

Он шёл издалёка. Одежда казалась седою.
Спустившись к реке, он умылся свинцовой водою,
И что он увидел – нам даже представить нельзя.

Река молчалива. В сырую весеннюю смуть

Она не бурлит, напоённая светом и снегом.
То солнце, то месяц её выбирают ночлегом,
А город всё чаще и чаще не может заснуть.

«От невесомого креста…»

От невесомого креста
Над древним куполом зелёным
Разбуженная пустота
Плывёт ко мне калёным звоном,

И тянут руки у ворот,

Благословления гнусавя,
И, прожигая чёрный лёд,
Проходит девочка босая –

Несёт янтарную свечу

Из переполненного храма,
И я откликнуться хочу,
Но сердце замирает: рано…

Она идёт между калек

В своей таинственной заботе,
И гасит милосердный снег
Её горящие лохмотья.

«Знать, из горького опыта…»

Знать, из горького опыта
Не выходит хорошего:
Что не продано – пропито,
Что не пропито – брошено.

Что не взято – отравлено,

У потомков украдено…
Если сказано правильно,
Ты прости меня, Родина…

«Всё снег да снег! Уж более недели…»

Всё снег да снег! Уж более недели
Я царствую на высоте метели,
Пеку душистый хлеб, кормлю детей,
А погляжу в окно – метель, метель…

Как будто нет свидетелей у века.

Как будто боль восходит в царство снега
И ниспадает белой пеленой,
Беспамятно оплаканная мной.

Как будто всё, что радостью казалось,

Когда стекла ладонями касалось,
Пересекая смутную черту,
Неслышно опадает в темноту.

Оставьте век наедине с метелью!

Бессмертный снег поёт над колыбелью.
Весна, от неба землю отделя,
Увидит: это новая земля.

«На том берегу Юрюзани…»

На том берегу Юрюзани,
Словно уже на небе,
Избы стоят высоко.

Мостиком в три дощечки,

Тропкой по косогору –
Разве туда взберёшься?

Речка бежит и плачет

К морю, как будто к маме –
Сбиты её коленки.

Платьице пенит ветер,

Выгоревшие прядки
К мокрым щекам прилипли.

Смотришь так отрешённо,

Словно душа узнала,
Куда ей потом вернуться.

«Ива как люстра сияет усталому небу предместья…»