Избранное

Мяса не было. Они купили брынзу, овощные консервы и болгарские маринады.

Дежурный, подбоченившись, стоял в дверях.

— Вы еще других наставляете, товарищ подполковник, — гневно проговорил он, когда они выходили, — надо совесть знать!

— Что такое? — Эпифанэ показалось, он шутит.

— А то, что совесть надо знать! — повторил дежурный.

— Это ты мне говоришь? — у Эпифанэ перехватило дыхание, отчаянно забилось сердце. Он прислонился к железным перилам.

— Да, вам! Вы сегодня в четвертый раз приходите! И я скажу об этом, где следует!

— Скажи! — он хотел еще что-то добавить, но не смог. Ему показалось, если он сейчас же не выйдет на улицу и не сделает глубокого вдоха, то задохнется.

В дороге они не проронили ни слова.

Ревишвили шел, тяжело вздыхая. Он хотел разрядить напряжение, но не знал, с чего начать. Не находил нужных слов. Когда они подошли к калитке, он простодушно спросил:

— Все хотел узнать, дядя Эпифанэ, как у вас со здоровьем на войне было? Я не ранения имею в виду, а болезни.

Эпифанэ долго не отвечал. Открыл калитку, вошел во двор, раскрыв руки, ухватился за ограду и тихо произнес:

— Я сейчас на войне.

— До свиданья, дядя Эпифанэ, большое спасибо, — у Заура вдруг пересохло в горле.

— Будь здоров.

Утром Эпифанэ Ломсадзе нашли мертвым в постели.

Он умер тихо, никому не причинив беспокойства.

По решению Совета ветеранов бывшего подполковника похоронили под звуки оркестра. В Гочоуре в сопровождении оркестра в настоящее время хоронят только высокое начальство и ветеранов войны.

Перевод Л. Татишвили.

СЕМГА

Редко бывает, чтобы находящийся в командировке в чужом городе мужчина хотя бы мысленно не поддался неизбежному в таких случаях искушению. Но Пармен Котрикадзе был необыкновенно выдержанным и морально устойчивым человеком. Где только ни побывал в командировках, в какие только переделки ни попадал, но ни разу не позволил себе того неблаговидного поступка, которого так опасаются, и, чего греха таить, вовсе не безосновательно, жены отбывающих в командировку мужчин.

На этот раз члены клуба любителей фантастики Пармена Котрикадзе на три дня командировали в районный центр Рию. Надо сказать, что по линии фантастики он отправлялся в командировку впервые. Председатель клуба внезапно заболел и за день до отъезда поручил рядовому члену клуба Пармену эту, надо признать, не такую уж легкую миссию — съездить в Рию и принять участие в семинаре представителей клубов любителей фантастики. По справедливости, председатель должен был сначала предложить эту поездку своему заместителю. Но он, этот заместитель, не в пример большинству замов, отличающихся скромностью, очень уж любил себя выпячивать, и, кто знает, может, и правильно поступил глава клуба, поручив участие в семинаре не своему не в меру энергичному заместителю, а такому тихому и скромному человеку, как Пармен Котрикадзе.

Основным местом работы Пармена Котрикадзе было похоронное бюро, ведающее погребением беспризорных покойников. Он занимал должность младшего могильщика, и с лица его не сходило унылое выражение. А причина заключалась не только в том, что ему, отцу, как он выражался, «троих сорванцов», приходилось жить на одну голую зарплату, да и профессия его давала мало поводов для веселья. Дело было в том, что Пармен с детства был по натуре тихим и застенчивым, не выносил общества шумных весельчаков, не особенно уважал остряков и шутников и всячески старался избегать их общества. Если в его присутствии рассказывали анекдот — он либо вообще не смеялся, либо смеялся с запозданием, да и то очень осторожно и сдержанно.