Избранное

Мужчина с пробором целует руку другой даме. Улыбающийся, пышущий жизнерадостностью, он выходит вместе с дамами. На ногтях у дам лак.

Х о р  с т а р ц е в. Кордебалет, кордегардия, косметика, космический, коитус, мармелад, мрамор, мартирология.

Герой что-то лихорадочно ищет, лезет под кровать, открывает ящики, заглядывает во все углы. Хор старцев уходит. Герой остается один. Ищет по карманам. Наконец, находит толстую веревку, пробует ее крепость, надевает на шею, оглядывается вокруг, ищет гвоздь, подходит к вешалке. В конце концов открывает шкаф и влезает в него. Закрывает за собой дверцу. Шкаф закрыт. После длительной паузы дверцы шкафа открываются.

Г е р о й. Сами вешайтесь. Мизинец на моей левой ноге мне милее всех вас, вместе взятых. Что? Вешайтесь! Нет! Вы ведь себя так любите, так любите. Эта баба любит свою собачку больше, чем меня, человека. Потому, что это ее собачка. Да ей ее слепая кишка дороже всего человечества! (Садится на кровать. Вынимает из кармана пакетик с завтраком, разворачивает его, начинает есть.)

В комнату входит  Т о л с т а я  ж е н щ и н а.

Т о л с т а я  ж е н щ и н а. Стыдно! Такой молодой и подглядывает.

Г е р о й (перестав есть). Что вы тут делаете? Это частная квартира. Кто вам разрешил сюда войти?

Т о л с т а я  ж е н щ и н а. Ха, ха, ха! (Заливается смехом.) Частная квартира!

Г е р о й. Я вас не знаю!

Т о л с т а я  ж е н щ и н а. Вы подглядывали за мной, когда я купалась, пан Вацек!

Г е р о й. С тех пор прошло четверть века! Да, я вспоминаю. Но я вижу, что вы уже вышли из воды. Идите же дальше! У меня сейчас нет времени. Мне надо письма прочитать.

Т о л с т а я  ж е н щ и н а. Я подожду. (Садится на стул и сидит. Может вязать на спицах свитер.)

Г е р о й (берет со стола несколько писем, открывает розовый конверт, читает, отчетливо произнося слова). «Милый Янек! Растрогана свидетельством твоей памяти. Приезжай, чтобы я могла своими собственными пальчиками вложить тебе в ротик самую сладкую шоколадку из присланной тобой коробки.

Твоя Зося».

(Распечатывает второй конверт, читает.)

«Милый Здислав! До меня доходят весьма неприятные известия о тебе и твоих сверх меры легкомысленных поступках. Так-то ты платишь мне за хлопоты, труды и расходы, понесенные мною, дабы дать себе должное воспитание и образование? Тебя видели в бильярдной, где ты ввязался в ссору с каким-то типом; на лекции ты не ходишь, а тратишь время свое на игры, развлечения да любовные интрижки… Вот до чего я дожил на старости лет! Исправься, исправься, дорогой Здислав, ибо еще одно худое известие — и я отрекусь от тебя вовсе, да и мало того, я не только лишу тебя всякой своей помощи, но и всем решительно запрещу поминать, что ты сын мой. Шлю тебе отцовское благословение. Да придаст оно тебе сил и поможет вернуться на путь истинный. Мать плачет!

Искренне огорченный Отец».

(Раздосадованный Герой мнет конверт и прячет его в карман. Берет следующий конверт. Читает.)

«Дорогие мои! Торжество ваше, ваша серебряная свадьба, наполняет меня искреннею радостью! Будучи свидетелем вашего обручения двадцать пять лет назад, ныне я не в силах поверить, что минула целая четверть века с тех пор, как вы поклялись сообща пройти путь жизни под благородным девизом: «любовь». Двадцать пять лет промчались будто краткий миг! Пусть же и далее жизнь ваша будет устлана одними лишь розами и, возрожденные в детях, внуках и правнуках, вы станете патриархами рода, в котором все живут согласно принципам, столь достойно пронесенным через жизнь вами самими.

Старый друг. Н. Н.

Варшава, 24 января 1902 г.».