Избранное

Р. не осмеливается больше тянуть с поступлением на военную службу, боится неприятностей. Дело в том, что он получил повестку о призыве. Окна его квартиры разбиты. Он оклеил рамы черной бумагой и возится при свете свечи. Электричества нигде нет. Вода бывает кое-где в подвалах, иногда в квартирах на первых этажах. У нас в подвале, точнее в мастерской, она течет тонкой струйкой. Один из гостей Г. — я заглянул и к ней — вышел со мной, надеясь раздобыть воду. Он взял бутыль и кадушку, но наполнил только бутыль, наши женщины заявили, что воду надо экономить.

Люди, живущие здесь у Г., — нилашисты или, по крайней мере, симпатизируют им. (За исключением, конечно, девушки-еврейки, скрывающейся с фальшивыми документами.) Освобождения они ждут от немцев, но создавшееся из-за осады положение считают невыносимым и приходят в отчаяние. Впрочем, один господин, о котором я слышал, будто бы он член партии нилашистов, видимо, осознал что-то, принялся перестраиваться: ругает немцев.

Г. сварила обед. Продукты дали мы. На обед был вкусный паприкаш из картошки, но я даже не распробовал. Вообще ем я мало. Жена экономит запасы. С великим трудом впервые за неделю мы раздобыли хлеб. Недостаток хлеба компенсируем отчасти тем, что на завтрак едим суп с мучной заправкой, а к чаю жена жарит лепешки. Хлеб я раздобыл так: послал Карчи — он солдат и даже сейчас приходит к нам из Уйпешта — к пекарю, дав ему за это десять пенгё. Дело в том, что солдатам разрешается получать продукты без очереди. Штатские, главным образом женщины, случается, часами стоят в очереди на улице. Услышат — самолет летит, разбегаются. Стояние в очередях ужасно. Последние несколько недель приходилось простаивать за всем, сегодня уже только за хлебом: все магазины, кроме булочной, закрыты. Со мной не раз бывало: дойдешь до прилавка, а хлеб кончился.

Г. спекла калач. Калач не удался. Мука была у нас, дрожжи дала дворничиха. Тесто не поднялось, калач получился плоский и словно бы из грязи испечен. Мы ужинали дома, ели поджаренное сало с подсушенными ломтиками этого диска из грязи.

Освещение у нас убогое. Но повсюду отыскиваются свечные огарки, при их свете мы варим, жарим, читаем газеты, играем в карты, шахматы. Едва можно что-то разглядеть.

Сегодняшний день прошел относительно спокойно. Был небольшой обстрел, почти не бомбили. Но это плохо. Когда наступает тишина, меньше надежды на скорый конец. Скорый конец! Трагикомическое выражение. Но речь идет о скором конце, считая с сегодняшнего дня. Каждый день — пытка. Не столько из-за лишений, они пока не так уж тяжки, сколько из-за душевных мук! Когда слышишь, о чем говорят люди вокруг, в бессилии невольно задумываешься, не идиот ли ты.

Все еще выходит газета, попадает она и к нам. По мнению газеты и правых «наблюдателей за игрой», немецкая освободительная армия на подступах. Она уже по эту сторону Бичке. Кто-то, слышавший эту новость, хриплым голосом рассыпается в благодарениях господу, прямо вопит: слава богу, слава богу! Как раз рядом со мной. Я молчу, чувствуя головокружение. Это такая мука, что нет мочи выдерживать. Из-за того, что нельзя высказать свое мнение в соответствующих грубых словах, чувствуешь себя подавленным, лишенным всякого человеческого достоинства.

Жалуюсь, понимаю. Каждому своя беда горька. И знаю, что это мелкие беды. Как многим приходится сейчас страдать! Тем, кто отбывает трудовую повинность, и тем, кого арестовали, кто стал бездомным.

Женщины готовят в мастерской еду на большой плите. С утра до вечера плита заставлена кастрюлями и горшками. Варят вкусные блюда, у них есть продукты, из которых можно готовить. Мы обеспечили себя скудно. Мало думали об осаде, да и времени для закупок не было. Бог знает как и когда запаслись люди, ведь уже несколько недель, даже месяцев купить что-нибудь очень трудно. В последнее время и я попытался раздобыть сахар, варенье, спички, батарейки, свечи, да ничего не вышло. В подвале варят хорошие, жирные, пряные супы — фасолевый, картофельный, суп с лапшой. Готовят овощи — фасоль, горох, капусту, попадается даже цветная капуста, ее на днях в магазине напротив продавал бакалейщик. Пекут пирожные с ореховой начинкой, с маком, жарят пончики, блинчики. Есть свекла, огурцы, варенье, вот сейчас одна женщина возится с варениками. Иногда все мы получаем мясо, вот недавно, например, господин Т., время от времени разъезжающий по городу на военной машине и «реквизирующий» то одно, то другое, привез столько мяса, что каждой семье досталось по три — пять кило. За завтраком большинство пьет цветочный чай, у нас пока есть русский чай.

Сегодня после полудня исчез наконец труп, валявшийся у соседнего дома. Удивительно, — подумал я, — какие-то власти распорядились увезти труп. Но нет, не тут-то было. Двое жильцов нашего дома оттащили его на ближайшую площадь.