Избранное

— Все дома? — спросил сержант, глядя прямо перед собой и ни на ком не останавливая взгляда.

Старуха ответила:

— Все…

Жандарм бросил неприязненный взгляд на пастуха, словно от него ждал ответа. Положение ему было ясно: две женщины, ребенок и двое мужчин; один из них — старик, другой, пастух, — враг. Сильный, красивый, здоровый, молодой мужчина раздражал жандарма, возбуждал в нем воинственный пыл. Так чувствует себя охотник, напавший на след ценного зверя. И, как видно, эта красивая баба его жена… Следующие вопросы он обращал уже к старухе:

— Вы здесь только впятером живете?

— Да.

Молодая женщина вставила:

— И Ферко.

— Кто этот Ферко?

— Наш сын, — ответила старуха.

— Старик — ваш муж, да?

— Муж.

— А Ферко где?

— Еще с утра в село ушел…

Старый батрак хотел продолжить:

— Он ушел в село к Болеманам, чтоб…

Жандарм раздраженно перебил:

— Сколько лет этому Ферко?

Старуха ответила:

— Семнадцать годков… да нет… теперь уже восемнадцатый пошел.

Жандарм повернулся к старику.

— Вы здесь батрачите?

Старик, приосанившись, отчеканил:

— Так точно, господин витязь!

Жандарма немного позабавило это «господин витязь», но, так как в душе он злился, у него не появилось желания улыбнуться. Он обратился к молодой женщине:

— А вы?

— Я его жена. — Она показала глазами на пастуха. — Мой муж пастух.

Старого батрака снова прорвало:

— Позавчера, господин солдат, я видел цыган вон там, на шоссе. Они шли к Шольту…

Но слова застряли у него в горле. Жандарм внезапно повернулся к нему всем телом, расставил ноги, уперся в бока руками и, приняв еще более грозный вид, смерил старика таким уничтожающим взглядом, что тот просто опешил. Высокомерно растягивая слова, жандарм угрожающе проговорил:

— Послушайте, вы… Кто ваа-с спра-ашива-ает?!

С минуту он глядел на старика застывшими глазами. Наступила тишина, никто не пошевельнулся. Ефрейтор насмешливо, без тени дружелюбия ухмыльнулся, затем подтянулся, приосанился. Оба жандарма, как видно, наслаждались своей властью и упивались видом хуторян, от испуга потерявших способность говорить и двигаться. Младший сержант, желая, очевидно, еще больше напугать их, повернулся к пастуху и с деланным безразличием смерил его взглядом с головы до ног. Пастух до сих пор еще не произнес ни слова. Упрямо, инстинктивно враждебно он смотрел то прямо перед собой, то на жандармов, не встречаясь с ними взглядами. Но вот глаза его встретились с глазами младшего сержанта. Первой мыслью жандарма, которому очень приглянулась молодая женщина, было «Ага, значит, ты ее муж».

Он еще раз окинул внимательным взором женщину, ее голые икры, и в нем вспыхнуло вдруг дикое желание — желание обнять эту женщину или, по крайней мере, заставить взвыть этого сильного мужчину, ударить его хоть разок, почувствовать — о, наслаждение! — что тому больно, увидеть, как исказится его лицо, эта подлая рожа, услышать звериный рев, который вырвут из его глотки страдание, испуг и беспомощность…

— Так это вы пастух? — сказал он.

— Я.

Жандарм на минуту задумался: с чего начать, как поскорее заставить этого гордого грубого мужика шагнуть навстречу своей беде? И медленно, понизив голос, растягивая слова, он продолжал:

— Скажите-ка… приятель…

Второй жандарм придвинулся ближе. Он выказывал явное нетерпение, ноздри его раздувались.

Младший сержант продолжал:

— Скажите-ка… друг мой… где свиньи?

— Не знаю, какие свиньи.

— Не знаете! И даже не интересуетесь, не так ли? Неизвестно, мол, и дело с концом?!

Он глянул на своего товарища, ефрейтора. Тот злобно улыбнулся одними глазами. Они понимали друг друга. Им так хотелось избить пастуха, что в эту минуту они искренне его подозревали: «Пожалуй, поймали куманька!»

— Подумайте-ка! Может, скажете все же, куда девались свиньи эрегхедьского сторожа… Только хорошенько подумайте, чтобы потом не пожалеть о своих словах. Ну, ну, не скромничайте!

Пастуха ошеломили эти слова, но тотчас же его захлестнул гнев.

— Холера им в бок, этим свиньям! Уж не у меня ли вы искать их вздумали?

— А ну не браниться, а то…

Ефрейтор перебил:

— Дай ему в зубы. Черт подери этого мужика!

— Скоро получит! Не виляйте, добрый человек. Ночью у эрегхедьского сторожа выкрали из свинарника двух свиней, которых он откармливал на убой. Собаку отравили… Может, вы знаете, куда делись свиньи? Взгляд-то у вас вон какой недобрый! А этот хутор ближе всех к Эрегхеди. Кому же другому и угнать свиней? Может, старуха… а? И… ведь знаете… обстоятельства тоже против вас.

— Но, ради господа, — осмелев от испуга, перебила старуха. — Он всю ночь дома был, с женой спал…

Ефрейтор накинулся на нее, даже кулаки поднял:

— Не мели языком, ведьма!

Ведущий допрос младший сержант насмешливо произнес:

— Ах, вы точно знаете? Может, всю ночь не спали, а?.. Человек с таким добрым лицом…

И, подступив к пастуху вплотную, он вдруг ударил того в подбородок. У пастуха лязгнули зубы, он схватил руки жандарма и крепко стиснул. Жандарм озлился еще больше:

— Отпусти руки, мать твою…

— Ах, окаянный… — выругался и ефрейтор. — Еще дерется, разбойник!