Избранное

Обед продолжался долго, был уже третий час, когда самый медлительный из всех, полковник Либедински, покончил с последним блюдом. Тогда гости встали, по обычаю, пожелали друг другу здоровья; мужчины, поклонившись, подали руку дамам и пошли в курительную. Там пили кофе. Сама хозяйка разливала его в чашки, понюхав со скорбным видом. Достав из кармана ключик, хозяин отпер коричневый шкаф, достал сигары, сигареты и предложил их гостям.

— Ну, а кто заменит Чиллага? — спросил граф Тамаш своего кузена.

— Я и сам ломаю над этим голову.

— Может быть, Крофи? — И он лукаво засмеялся.

— Крофи! Он наворует больше, чем старик Чиллаг.

— Ай да Чиллаг! Сам черт не поверил бы, посмотрев на его славное венгерское лицо с длинной седой бородой.

— Крофи еще зелен. Есть у меня приказчики и получше. Но, будь Крофи самый старший, проработай дольше других, я все равно не поставил бы его управляющим.

— Помнится, Андраш, ты его как-то похваливал.

— Возможно. Но я терпеть его не могу.

— За что же, Андраш? Такой красавец, физиономия, как индюшиное яйцо, и висячие рыжие усы.

— Да. Когда он говорит, у него прыгает адамово яблоко, и, при всей любви к Крофи, хочется стукнуть его по шее.

— Это кадык, Андраш, кадык. Шевелится у него кадык. Но почему ты не выставишь его?

— Этого каналью? Пусть остается. Его и с прежнего места прогнали. Какого-то батрака плеткой отхлестал.

— Значит, не такой уж плохой он приказчик.

— Да, батраков он умеет подстегивать, несомненно. Но порой, я считаю, он чрезмерно усердствует.

Полковник Либедински снова вернулся к теме русско-японской войны или, верней, продолжал ее развивать. Найдя другого слушателя, он теперь толковал ему:

— Порт-Артур японцам никогда не удастся взять, запомни это, пожалуйста. Подобной чепухе способны поверить только профаны, одураченные газетными статьями. Порт-Артур, говорю я, современное фортификационное сооружение. У него нет ничего общего, изволишь видеть, со старыми крепостями. Это не Нандорфехервар, где ров, вода и стены. Современной артиллерии ничего не стоило бы смести с лица земли Нандорфехервар. Порт-Артур, изволишь видеть, мощное укрепление. Цепь соединенных между собой холмов, так называемая система фортов. Такую крепость нельзя захватить. Ее нельзя, изволишь видеть, взять штурмом. И снарядами стены пробить тоже нельзя. Ребяческая затея. В крайнем случае можно окружить ее и взять измором. Ключ к системе фортов — высота двести три. Она господствует над местностью. Тысячи японцев уже отдали богу души, но им не удалось занять эту высоту. И не удастся. Исключено. Ausgeschlossen[19].

— Вот сейчас! Сейчас, будь иголка в кресле, она впилась бы в него, — подтолкнула Андраша Ольга.

Петер стоял поблизости от них, за спиной у сестры. Наклонившись, он задал вопрос:

— Тогда, может быть, он стал бы сговорчивей?

— Да, — серьезно подтвердил Андраш. — Не смейся. Стоило бы провести такой опыт. Сейчас, не правда ли, он настаивает на том, что японцы никогда не возьмут Порт-Артура. Исключено. Ausgeschlossen. Представим, что после укола иголкой ему снова задали бы вопрос: «Ну что с этим Порт-Артуром? Могут его взять японцы или нет?»

— Ты считаешь, он ответил бы тогда, что могут? — спросила Ольга.

— Ничего подобного. Не такой он легкомысленный парень. Возможно, он еще категоричней утверждал бы, что ausgeschlossen. Исключено! Но последовал бы второй укол. Потом третий. Очень глубокий, конечно, до самого живота. Тогда уж он уступил бы. По-польски заговорил бы, наверно. Сказал бы, что и он, в конце концов, точно не знает. Может, и не возьмут, но, может, и возьмут.

Ольга и Петер смеялись чуть не до упаду. Невероятно забавно было, когда Андраш с глубокомысленным видом совершенно серьезно объяснял, как прошел бы сенсационный опыт. Он изображал, пронзая рукой воздух, как игла втыкается в полковника Либедински. Вот десятый, тридцатый угол, — Андраш вошел в раж, а несчастный полковник уже совсем изнемог и едва слышно стонал: «Мо-о-огут, конечно, взять; конечно, мо-о-огут. Извините, пожалуйста, у меня нет ни малейшего представления, почему я набитый дурак, но, наверно, могут взять».

Образовав тесный кружок в стороне от других, они втроем веселились на славу. Но это была лишь шутка, игра воображения, а в действительности полковник Либедински продолжал разглагольствовать, и вполне отчетливо звучал его голос:

— Японцы, изволите видеть, своим первоначальным успехом обязаны стратегическому нововведению: они изобрели траншейный бой. Сражаются, сидя в окопах. Но это, разумеется, чепуха, потому что вскоре и противник последует их примеру, и тогда японцам капут.

Хозяйка предложила выпить по второй чашке кофе. Гости не отказались; она тоже налила себе чашечку и, поднеся ее к носу, долго нюхала кофе.

Старый граф Андраш, прислушивавшийся теперь к словам полковника Либедински, подхватил:

— Сражаются, сидя в окопах. Странно. В наше время такого не было.