Избранное

Шуньо рванулся, точно готовый броситься на приказчика. Но тут же остановился, даже назад попятился. Крофи растерянно озирался, не решаясь выстрелить. Как докажешь, что цыган первым напал на него? Хоть бы свидетеля сюда, служащего какого-нибудь из имения. Он ждал, все также оторопело озираясь.

— Ты пойдешь или нет?

— Отпустите, пожалуйста, сударь, заклинаю вас. Да благословит вас бог.

— Отпустить тебя?

Глаза у цыгана засверкали. В вопросе послышалась надежда на освобождение, может, смягчится этот добрый господин?

— Ну, пожалуйста. Да благословит вас господь бог, сударь, — еще смиренней взмолился парень. — Дома нет ни полешка дров.

— Не топите же вы летом печку?

— Чего-нибудь надо сварить нам, хоть супа немного.

— А ты сказал, что и не собирался хворост уносить.

— Смилуйтесь, сударь, заклинаю вас.

— На хуторе потолкуем. Если не соврал, получишь дрова. Не сырой никудышный валежник, а сухие хорошие дрова. Сможете суп варить. Ступай! Иди вперед!

Шуньо по-прежнему стоял, вздрагивая всем телом. У него, видно, мелькнула мысль удрать.

— А ну, цыган! Не заставляй долго просить, иначе…

Тут в отдалении, на опушке леса, Крофи заметил лесничего.

— Эй, ты! Слышишь? Лесничий!

Тот обернулся на голос. Увидел приказчика верхом на лошади и рядом какого-то человека. Поспешил к ним.

— А ну, быстрее сюда, не то я тебя…

Лесничий помчался со всех ног.

— Отпустите, пожалуйста, сударь, да благословит вас господь бог! Ничегошеньки я не сделал. Отработаю я… расплачусь. Вот хворост, не брал я его, сударь.

Подбежав к ним, лесничий остановился и выжидающе посмотрел на приказчика.

— Свяжи этого цыгана.

— Веревка… — Лесничий порылся у себя в карманах. — Вряд ли у меня найдется веревка.

— Черт бы тебя побрал! Поищи хорошенько.

— Нет у меня, господин приказчик.

— Обыщи его, может, у него найдется.

Лесничий подошел к цыгану. Тот отпрянул назад. Набросившись на него, лесничий схватил его за руки. Шуньо попытался вырваться. Началась драка. Лесничий изо всей силы ударил его по лицу. Парень заплакал. Дал обыскать себя. В кармане его брюк нашлась веревка.

— Прекрасно! — хохотнул Крофи. — А теперь свяжи ему руки. Потуже. Не так, не так, растяпа ты этакий. Чтоб он не развязал их.

Цыган сопротивлялся, стараясь высвободиться из пут.

— Пошелохнись только у меня, пристрелю! — закричал на него приказчик. — Егерь, отойди в сторону!

Егерь, то есть лесничий, не отошел в сторону, а с яростным усердием в два счета скрутил руки цыгану.

— Ай-ай! — завопил Шуньо, когда веревка врезалась ему в запястья. — Паралик вас расшиби.

— Ты еще ругаешься? — У Крофи дергались уголки рта и крылья носа. — Ну, погоди! Доберемся до хутора… Привяжи его к хвосту лошади. — Пораженный лесничий медлил. — Чего ты ждешь, недотепа?

— Господин приказчик, воля ваша…

— Не болтай! Делай, что тебе говорят.

— Но, господин приказчик, я…

— Делай, что тебе говорят! Я за все отвечаю.

— Только при этом условии, господин приказчик.

— Давай, давай! — Лесничий больше не возражал. — Покрепче! — После короткой паузы: — Готово?

— Я привязал его, господин приказчик.

— Ну, поехали. А ты следом иди.

Лесничий сокрушенно покачал головой; теперь он жалел, что выполнил приказание. Хорошо бы освободить цыгана. Ну, да уж будь что будет, шут с ним.

— Иди следом, я же сказал. Чтоб не сбежал этот прохвост, иначе ты ответишь.

Они тронулись в путь. Приказчик ехал верхом, за ним тащился привязанный к конскому хвосту цыган, последним шел лесничий. Шуньо молчал, лесничий чертыхался себе под нос. Крофи подстегнул лошадь, которая тут же затрусила. Цыган теперь бежал; дергались руки его, прикрученные к конскому хвосту.

— Ай-ай! — кричал он.

Приказчик, не оборачиваясь, стегнул его хлыстом. Удар пришелся по лицу. Лесничему неохота было бежать, он отстал, а потом и вовсе остановился. Взбешенный Крофи опять подхлестнул лошадь. Она перешла на галоп. Шуньо едва поспевал за ней, потом упал, и лошадь поволокла его за собой. Так несся Крофи со своей добычей к хутору. Когда он приехал туда, цыган был уже еле живой. Его ободранные руки покрылись кровоточащими ранами. На лице остался широкий красный шрам от удара хлыстом. Одежда его, вся в пыли и грязи, висела на нем лохмотьями. Несколько женщин с хутора при виде такого зрелища застыли от изумления. Ребятишки, притихнув, разинули рты.

— Что ж это такое? — запричитала одна батрачка. — Господи Иисусе, что они делают? — И убежала домой.

Быстро распространилась весть о случившемся. Перепуганные насмерть женщины переговаривались шепотом:

— Господин приказчик взбесился.

— Да, вконец взбесился. Вот оно что.

— Безбожник.

— Убить его мало.

— Вот был бы дома мой муженек, он бы разделался с ним.

— Боже упаси. Поплатится и так приказчик.

— Поплатится. Рано или поздно кто-нибудь прикончит его.

— Уж давно пора. Разве цыган не человек? Вот бедняга.

Спрыгнув с лошади, Крофи закричал на старика Варгу:

— Что ты, как пьяный, выписываешь здесь кренделя? Открой поскорей эту дверцу.

— Дверь в сарайчик?

— Да, да. Открывай, старый хрыч!

Варга с приказчиком отвязали цыгана от лошади. Старик хотел высвободить ему руки.

— Что ты делаешь? Не трогай!