Избранное

А в р а м  Ч е л н о к. Атаковали и в плен взяли, так его прищучили, что дальше некуда! А взяли в плен — стали думать, как его удержать и к чему привязать! Он тяжелораненый был, и мотало его туда-сюда, а вокруг ни деревца. Тогда учитель Киро и догадался, чтоб каждый его к себе привязал. Ладно, но только мы его привязали, как он, разбойник, взвился и нас всех за собой утянул. Тогда мы все впали в полную оторопь, и изумление, и ополоумение. Но про оторопь, изумление и ополоумение Иго еще до меня показания дал, потому я только два слова хочу добавить, чтоб полиции все ясно было.

Петушок падает в обморок, унтер приказывает: «Воды, плесните на него воды!» Илийко и Аврамчо кидаются а льют на Петушка воду из бочонка. Тот высоко подпрыгивает и кричит.

П е т у ш о к. Цанка меня зовут, господин унтер!.. Нет, нет, не Цанка, Цанкой свояченицу назвали. Я совсем на солнце одурел, господин унтер, потому и спутал, солнечный удар меня хватил, вот я и вспомнил свояченицыно имя вместо своего. Но я сейчас вспомню, господин унтер! А как же!

А в р а м  Ч е л н о к. Я только хочу еще добавить!

У н т е р. Добавляй, добавляй!

А в р а м  Ч е л н о к. Хочу добавить, что мы вовсе и не хотели с ним якшаться, и, когда он нас подхватил и понес, я сказал нашим: «Глядите каждый в свою сторону, авось углядим кого-нибудь, кто придет нам на помощь!» Первым я углядел свата — он рубил тяпкой тыкву, кабанчика откармливать. Я стал его звать, другие тоже пособляли, кричали: «Сват, эй, сват!» А он ноль внимания, уткнул нос в свою дурацкую тыкву, и ни до чего ему больше дела нет. У нас тут каждый в свое уткнулся, никто и не смотрит, что ты летишь, к примеру, или что ты на помощь зовешь. Зато нас углядела зенитная батарея, которую государство на то и поставило, чтоб она глядела, и стала она обстреливать аэростат, а заодно и нас обстреливать. По этой причине нам пришлось еще выше подняться, некоторое время мы в туче прятались, потом снова в чистом небе оказались, там нас ветры подхватили, стали мы вместе с аэростатом сновать словно челнок туда-сюда и всё надеялись, что рано или поздно наш аэростат прищучат. Так оно и случилось, однако когда вы его прищучили, так вы и нас вместе с ним прищучили!

У н т е р. Это ты и хотел добавить?

А в р а м  Ч е л н о к. Это и хотел.

У н т е р. Добавьте ему к этому добавлению еще десять плетей.

Полицейский выводит Челнока.

Следующий!

А в р а м ч о. Я, рядовой Аврамчо Вылков, седьмого пехотного его величества полка, находясь в трехдневном отпуску за отличное несение службы, могу рапортовать о следующем. Около одиннадцати часов я сгребал сено на лугу, находящемся в угодьях Аврамовых Хуторов, когда заметил в небе летящий военный аэростат. Когда объект приблизился, я установил, что это аэростат воздушного заграждения, дезертировавший с фронтов второй мировой войны. Под прикрытием ночи дезертир и искал место в горах, чтобы укрыться. Я тут же приостановил косьбу, господин унтер, потому что я помню солдатскую присягу, согласно которой долг превыше всего, а косьба уж потом! И я тут же включился в преследование дезертира. Так как мы не располагали никаким огнестрельным оружием, нам пришлось вступить в рукопашный бой. Бой начался на земле и продолжался в воздухе, и, пока мы неслись по воздуху, вцепившись в летящий военный объект, появились лазутчики и наблюдатели из соседних балканских стран. Это еще больше повысило наш боевой дух, и мы полетели над Балканами в самых героических позах. Тут появился ангел-регулировщик с рупором и предупредил нас, чтобы мы не пересекали небесное пространство, за ним появился второй ангел, он нес под мышкой душу умершего жителя Земли, за ним третий ангел замыкал процессию, но мы не испугались, наоборот, ответили на предупреждение головного ангела громоподобным «ура!». Как только ангелы почувствовали, что с нами шутки плохи, они отступили вслед за головным ангелом.

У н т е р. Все ли, кто участвовал в преследовании, исходили из подобных патриотических побуждений?

А в р а м ч о. Так точно, господин унтер! Мы все, как один, действовали из патриотических побуждений, а лазутчики и наблюдатели стран и народов Балканского полуострова поднимались у своих границ на цыпочки и пялили на нас глаза. Я только наверху понял, господин унтер, нашего ротного, который все твердил нам, что на марше мы должны так печатать шаг, чтоб земля под нами дрожала, потому как, говорил он, когда ты печатаешь шаг, все Балканы на тебя смотрят! У Балкан дух захватило, господин унтер, когда они увидали, как мы с голыми руками вступили в рукопашный бой с военным аэростатом и так стремительно атаковали его, что вместе с ним взлетели в воздух. Только вот батарея плохо прицел взяла, так что вместо аэростата нас обстреляла… Рапорт сдан, господин унтер! Разрешите быть свободным?