Избранное

Кстати, императорское согласие действительно было получено, хотя и не в течение двадцати четырех часов, как сулил Меттерних, а 18 мая. Для империи, руководимой Меттернихом, — результат весьма скорый… Посредничество Мелани на этом, к сожалению, не кончается. Я говорю «к сожалению», потому что в трудные для него часы Сечени иногда действительно оказывается по одну сторону с Меттернихом.

Кто и как…

При нормальном ходе вещей следовало бы ожидать, что теперь, когда подготовка к строительству закончена, финансовые вопросы и проблемы проектирования улажены, остается лишь подыскать надежного десятника или смотрителя работ. А там — рабочие трудятся в поте лица, десятник знай себе покрикивает, и через какое-то время — если речь идет о постройке виллы — владельцу вручают ключи от дома. Однако при сооружении столь грандиозного моста даже на церемонию закладки фундамента делегируют эрцгерцога, а уж на открытии моста присутствуют, если доживают до тех пор, инициатор начинания — в данном случае Иштван Сечени, автор проекта — Кларк, руководитель строительных работ — другой Кларк, ну и конечно, опять же в первую очередь, власти предержащие.

Но события развертывались не совсем так, и здесь наш мост — не исключение. Создание великих творений никогда не проходит «нормально», даже сооружение пирамид проходило не гладко, да и строительство Суэцкого канала, уж не говоря о Панамском; так оно и повелось до сих пор. До сих пор — но не на веки вечные.

Вообще-то говоря этому мосту исключительно повезло. Третий человек, который сейчас появляется на страницах нашего повествования, личность в своем роде ничуть не менее значительная, чем Иштван Сечени или Терни Кларк, и заслуга его в воплощении великой идеи вряд ли меньше. Адам Кларк, возглавивший строительство, — лишь однофамилец Терни Кларка, человек совершенно иного типа: выходец из рабочей семьи да и сам рабочий.

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Вот как? Ну, если вы считаете, что мы не совсем покончили с Меттернихом, — пожалуйста, я в вашем распоряжении.

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Абсолютно верно: Меттерних в этом вопросе объективно не выступает противником прогресса. Я согласен с вами и в том, что его поддержка, сделавшая возможным создание такого шедевра, — обстоятельство весьма существенное, пожалуй, даже наиболее существенное. И все же эта точка зрения применительно к Сечени верна, а применительно к Меттерниху не правильна.

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Да потому, что суть деятельности Сечени заключалась именно в его стремлении к прогрессу; в случае же с Меттернихом реакция попросту была вынуждена на миг отступить. Сечени — прогрессивный деятель XIX века, эпохи идей французской революции и наполеоновского правления, человек, ищущий выхода из тисков феодализма. Даже в заблуждениях своих он опережает время. Меттерних же — дипломат типа Талейрана, который проводил политику сперва в поддержку Наполеона, затем против него, действовал с помощью еврейского банковского капитала в интересах папы, выступал совместно с русским царем в интересах Австрии, но при этом всегда преследовал собственные интересы и утверждал свою власть. Талейран — епископ с ранних лет, а в юности, во время французской революции, член Конвента, впоследствии наполеоновский министр и одновременно платный шпион русского царя, позднее — министр иностранных дел при реставрационном режиме, затем сокрушитель династии Бурбонов, — таков идеал Меттерниха. Примеру Талейрана он следует во всем, даже в любовных делах.

Я далек от того, чтобы делать из Сечени ангела. Сечени — отнюдь не ангел, но он — деятель совершенно противоположного типа, чем Талейран или Меттерних. Что же касается позитивных действий реакции, то нет нужды обращаться за примерами к далекому прошлому. Самый свежий пример — выборы в Англии осенью 1959 года. Победа тори объясняется тем, что предвыборными лозунгами они выдвинули мирное сосуществование с Советским Союзом, разоружение, запрещение атомного оружия. Лозунги крайне позитивные, служат они весьма прогрессивным целям, потому и удалось посадить на мель лейбористскую партию. Все свершилось закономерно. И я могу лишь радоваться, когда побеждает тот, кто делает своим лозунгом волю народа к миру.

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Вот именно: я радуюсь! А почему же лейбористская партия не сумела, не пожелала провозгласить мирную программу? Почему подорвала корни собственного существования?

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .