Избранное

П у б а. Ей-богу, ты бываешь непостижимо взбалмошным! Что это за глупость? (Нагибается, собирает клочки, несет их на стол и пытается сложить.)

Л е о н е. Ах, оставь, пожалуйста!

Устало идет к окну, долго смотрит в сад. Пауза. Фабрици вместе с сыном складывает разорванный набросок. Д-р Альтман встал и собирает свои медицинские принадлежности в сумку.

Л е о н е (у стола). Интересная вещь! Мне нельзя видеть во сне рыбу. Как только мне приснится рыба — добра не жди. Прошлой ночью мне приснилась дохлая рыба, плавающая на поверхности какой-то мутной, грязной воды. И все мрачное прошлое выплыло на поверхность, как дохлая рыба… А я проголодался! Хорошо бы съесть бифштекс с кровью и выпить пива! Пить хочется.

Д - р  А л ь т м а н. Это очень хороший симптом. Организму необходим обмен веществ. Пока существует нормальный обмен веществ, все в порядке, а голод, конечно, весьма положительное явление в таких обстоятельствах: неврастеники вроде тебя в такой ситуации должны питаться обильно и разнообразно. Я это знаю из практики!

Л е о н е. Ты, Зильбербрандт и Пуба страшно похожи. Для Зильбербрандта все проблемы исчерпываются семью заповедями. Для Пубы — правилами уличного движения, а для тебя — обменом веществ! Анамнез, status praesens[389], уголовный кодекс и Фома Аквинский — допотопные профессии! Если бы врачи были последовательными, они бы ходили в рясах, как попы! Европейские адвокаты, облачившись в мантии, проявили правильный взгляд на вещи. Сутана священника и ваш материалистический обмен веществ… Ваши материалистические теории нисколько вам не идут. Какие вы материалисты! Ходите бесшумно, двери открываете таинственно, точно маги. Вы запугиваете пациентов. Пациенты лежат перед вами на столах, как жертвы на античных алтарях, и вы их закалываете в честь божества вашего диагноза, анамнеза, обмена веществ! Если хочешь знать, я никогда не верил ни единому слову ни врача, ни адвоката!

Д - р  А л ь т м а н. Благодарю покорно, все это мы слышим в различных вариантах со времен Мольера. В нашем несовершенном буржуазном обществе, дорогой мой, врач — такая же несовершенная профессия, как и все прочие современные профессии.

Л е о н е. Совершенно верно, но остальные профессии в нашем обществе не напяливают на себя масок. Машинисты — это машинисты, могильщики — могильщики. А вы — привилегированные чернокнижники. Ваше ремесло прикрыто черным покрывалом, вы — посланцы некой высшей силы с правом экстерриториальности в современном буржуазном обществе. Сегодня я смотрел, как ты там, наверху, делал укол! Коробка со шприцами стояла на столе, твоя рука была совершенно белой, и весь ты вдруг изменился: в этот момент ты уже не был моим приятелем Альтманом, в этот момент ты приносил жертву Святому Диагнозу. Если бы я, простой смертный, сделал старику этот смертоносный укол, меня бы уже арестовали. А тебе можно убивать людей, ты имеешь на это право, потому что ты чернокнижник.

Д - р  А л ь т м а н. Ты иногда говоришь такие странные вещи, что просто приходится сомневаться, в уме ли ты! Какой смертоносный укол? С каких пор инъекция камфары стала смертоносной? Запомни, пожалуйста: врачи совершенно так же занимаются своим ремеслом, как могильщики и машинисты. Наше ремесло гораздо более открыто и публично, чем вся твоя артистическая болтовня. Если ты думаешь, что все твои слова, сказанные сейчас, не прикрыты черным покровом, то явно заблуждаешься, дорогой мой.

Звонит телефон. Пуба перестает складывать клочки рисунка. Леоне вышел.

П у б а. Алло, доктор Фабрици слушает! Здравствуйте, господин генеральный директор. Да! Да! Я говорю из дома покойного, по его частному телефону. Да, я известил господина главного управляющего, и он мне сказал, что созовет по телефону всех заинтересованных лиц в одиннадцать часов. В зале банка, господин генеральный директор. Не знаю. По подсчетам Фридмана, пассив не должен быть больше трех — трех с половиной миллионов. Да. А как вы думаете? Да, так и бывает, господин генеральный директор, никто никогда не знает. Я, конечно, в десять часов буду в банке. Сейчас? Да, могу и сейчас. Пожалуйста. Да. Фридман оценивает имение на Вёртерзее в двести тысяч. Das weiß ich wirklich nicht! Allerdings! Der Sohn, Herr Doktor Leone Glembay weilt hier in Agram schon seit einer Woche! Er ist zur Jubiläumsfeier gekommen! Bitte schön! Also, auf Wiedersehen, Herr Generaldirektor![390] Сейчас генеральный директор Рубидо мне сказал, что пассив предполагают в пять миллионов. Господа, я ухожу. Я должен сейчас же идти.