Избранное

— Стой! — скомандовал незнакомец, отпустил руку Иржика и, подойдя сзади, снял с него повязку.

Иржи увидел на высоком потолке картину: Валленштейн на триумфальной колеснице. Зал был залит солнцем. Иржи стоял у торца покрытого лаком стола. У другого конца стола он увидел высокого мужчину в сверкающей кирасе. На шее незнакомца красовался орден Золотого Руна, у него была седая бородка клином, серые глаза и длинные волосы с проседью. Лицо его было свежим и розовым. Этого человека Иржи когда-то уже видел. Ясно, что перед ним не эрцгерцог и не Галлас!

Человек усмехнулся и сказал по-немецки:

— Я имел удовольствие, Herr von Chropin[135], познакомиться с вами в пражском Граде… Я Шлик. Согласно договоренности, разрешите вам представить мои полномочия.

Иржи подошел и взял из рук Шлика бумагу. Грамота была подписана эрцгерцогом Леопольдом Вильгельмом.

Иржи вернул ее Шлику и подал запечатанное письмо Банера.

— В конверте вы найдете мои полномочия, — сказал он.

— Спасибо. — Граф указал рукой на кресло. — Присядем, — предложил он Иржику.

Они сели довольно далеко друг от друга, разделенные длинным столом. Иржи из Хропыни и императорский тайный советник генерал граф Шлик.

Граф погрузился в чтение письма.

Когда же Иржи видел его в пражском Граде? Да ведь не раз, — вместе с другими Шликами. Прежде всего он вспомнил старого пана Яхима Ондржея, который всегда давал дельные советы, как тогда говорилось, и Яна Альбина, несколько моложе его и более замкнутого. И вот этот, самый младший Шлик, который сидит здесь за столом, приходил целовать руку королю Фридриху и королеве. В качестве высшего офицера чешских и моравских сословий. В Вальдсасе он не был. Зато был на Белой горе. У «Звезды». Участвовал в сражении.

Этот Шлик сражался тогда у «Звезды», как лев. Потом он попал в плен вместе с молодым Ангальтом. Турн рассказывал об этом. В плену Шлик перешел на службу к антихристу. Вскоре он стал генералом, валленштейновским генерал-интендантом. Турн завидовал ему. Потом Шлик склонял императора сместить Валленштейна. И к хебскому убийству он приложил руку, как все знали. У него много денег…

Шлик поднял голову и посмотрел на Иржика, как будто хотел содрать с него кожу. Потом сказал:

— Его превосходительство маршал Банер пишет мне о возможностях мира. Он выдвигает условия. Эти условия мне не нравятся. Все, что пишет господин маршал, disputabile est[136]. Но домой в Хропынь вы во всяком случае не вернетесь, месье! Ни вы, ни другие. Наследственные земли не будут возвращены!

— Я прибыл сюда как заложник за доктора Освальда, которого пригласили в шведский лагерь. Я привез вам письмо маршала Банера. Я не полномочен вести переговоры о наследовании или выборности чешского трона. Если же вас интересует мое личное мнение, то я заявляю, что борюсь за выборность чешских королей…

Шлик потянул себя за бородку.

— Вы можете передать его превосходительству господину маршалу, что его условия для нас неприемлемы. Можно на вас положиться в этом, обожатель королевы? И королева не вернется! Как и ее детки. Кстати, вам известно, чем они занимаются?

— Я больше не состою на службе у пфальцского дома.

— И поступил на шведскую службу, — ухмыльнулся Шлик. — Нам все известно, пан из Хропыни! С вашей стороны очень отважно вернуться в Прагу.

— Я был в Праге пять лет тому назад. С мечом в руке. И вступлю в нее снова. А сегодня я тут с полномочиями! Вы знали, что приеду именно я, и дали мне охранную грамоту.

— Нам хотелось посмотреть, идет ли вам янтарная звезда, Herr von Gerstenkorn[137], и насколько вы изменились с тех пор, как королева гладила вас по волосам.

— Я не изменился с тех пор, как мы, ваше превосходительство, вместе сражались против императора.

Шлик снова ухмыльнулся:

— Расскажите, что поделывает королева? Говорят, у нее новый молодой любовник, у бедной вдовы! Помните ли лорда Грейвена? Он отправился с вами и с покойным Фридрихом к Густаву Адольфу и была ранен. Оправившись от раны во Франции, он не угомонился, а отправился сражаться за Пфальц в Вестфалию. В шотландском полку командовали сразу три дворянина: Карл Людвиг, старший сын Елизаветы, принц Рупрехт, родившийся в Праге, и лорд Грейвен. Карл Людвиг бежал с поля боя. Но Грейвен и Рупрехт были взяты в плен нашим Гатцфельдом. Что вы на это скажете?

— Я повторяю, что больше не состою на службе у пфальцского дома…

— Ваш приятель, сэр Роу, намерен отправиться английским послом в Вену. Своего сына Морица мамаша послала в Париж. В Гааге он был чересчур заметен. Дрался на улицах, убил трактирщика, проигрался в кости. Чудная семейка! Если они отрекутся от кальвинизма, то получат Нижний Пфальц. О Верхнем Пфальце не может быть и речи. Он принадлежит Максимилиану. Принц Рупрехт все еще в плену. В венском замке. Мы отпустим его, когда нам будет это угодно. Он пока что не желает отказаться от своей веры, поэтому посидит там еще немного. Грейвен откупился за двадцать тысяч фунтов. У него хватает денег… Хватит и для Зимней королевы…

Граф замолчал.

Иржи заметил:

— Я полагаю, что не хроника пфальцского двора — предмет наших переговоров…