Избранное

— Сержант О'Салливан, — пробормотал Майор. — Вы имеете в виду того самого сержанта О'Салливана? «Нашего Колли»?

— Oх, да! Мне даже в голову не пришло, насколько он был некогда знаменит. Полагаю, вы слышали о нём, хоть и были очень юны в ту пору.

— Конечно, — ответил майор, откинувшись на спинку стула, чтобы поразмыслить над этой удивительной информацией из прошлого.

* * *

Во время Первой мировой войны, по крайней мере, в самом её начале, подвиги славного сержанта Колумбкилла О'Салливана были на слуху в каждом доме и дворце Великобритании, после того как за необычайный героизм, проявленный им в ужасной бойне, известной как первая битва в Шампани, он был награжден сразу двумя крестами Виктории. Единственный человек, удостоенный такой чести во время Великой войны. В прессе его называли «наш сержант О'Салливаном» или «простак-ирландец», а порой — с ещё большей любовью — «Наш Колли».

Но репутация знаменитого сержанта резко ухудшилась после того, как его соотечественники подняли Пасхальное восстание в 1916 году. К лету того же года в Лондоне распространился слух, что «простак-ирландец» слишком много пьёт, а к осени по всей Англии стало известно, что его безрассудная отвага в бою всегда вызвана выпивкой.

Далее стали говорить, что он имеет наглость на людях делать вид человека малопьющего, а оставшись один, радостно глотать всё алкогольное, до чего только дотянутся дрожащие руки.

Таким образом, сержант О'Салливан был полностью забыт к концу Великой войны. Майор не припоминал, чтобы за время своей профессиональной армейской карьеры когда-либо слышал известное некогда имя в каком-либо контексте, историческом или ином. Тем не менее для него, как и для десятков британских школьников, «простак-ирландец» оставался героем.

* * *

— Боже мой, — воскликнул майор. — А что сталось дальше с «простаком-ирландцем»?

— О, он снова был в деле после войны, — ответил полковник.

— Наш «Колли»?

— Да. Из-за всей той сомнительной известности, полученной в столь юном возрасте, он решил уехать из Англии и был зачислен здесь в Императорский Верблюжий Корпус. Он даже назвался другим именем, просто рядовой такой-то. У него развилась страсть к анонимности.

— Верблюжий Корпус?

— Именно. Но вскоре его снова повысили до сержанта, и, конечно, исключительные таланты «простака-ирландца» не могли остаться незамеченными, даже если бы он просто блудил по пустыне на верблюде. Так что однажды мы пригласили его работать в разведке. Анонимно, конечно, под прикрытием. Можно сказать, это занятие оказалось именно тем, что он искал. И все эти слухи о его пьянстве оказались полной чепухой. «Простак-ирландец» наслаждался бокалом так же, как и все остальные, но не на задании. Очень серьёзно относился к такого рода мелочам. Будучи на задании, даже не притронулся бы в пять часов к чашке чая. И теперь о нём рассказывают истории, в которые трудно поверить. К примеру, некоторые его уникальные операции в Абиссинии против итальянцев, а затем работа в Палестине, когда нам пришлось иметь там дело с арабским восстанием.

— Палестина? — прошептал майор. — Я был там именно в это время. А в каком районе работал О`Салливан?

— Вокруг Галилеи. Он использовал два разных обличья: армянского торговца коптскими артефактами, и капитана шотландского Королевского полка. Каждые несколько недель он возвращался в Хайфу и менял облик. Прямо наслаждался этой возможностью обмана и мистификации!

— «Наш Колли», — прошептал майор. — А что он делал в Галилее?

— О, он выполнял сразу несколько заданий, как это обычно бывает, но, пожалуй, самым важным из них было — помочь еврейским поселенцам организовать специальные ночные отряды, первые настоящие мобильные ударные силы, которые у них тогда появлялись. О`Салливан, одетый в мундир капитана шотландского полка, тренировал людей. Разработанные им методы вскоре стали одними из важных принципов функционирования Палмаха[153]. — Полковник улыбнулся. — Он был азартен, чорт возьми, для него это было естественно. Я позже разговаривал с одним из молодых людей Хаганы[154], которого О`Салливан взял себе в качестве заместителя, парнем по имени Даян, и он сказал мне как они все были удивлены, когда впервые встретились с шотландцем. Арабское восстание было в самом разгаре. Даян, Аллон и другие поднялись на защиту поселения вблизи ливанской границы. Ну, в одну лунную ночь к их пикету подъехало такси с выключенными фарами и горящими задними фонарями, перенесёнными на переднюю часть автомобиля чтобы запутать врага, и из такси вылезла щуплая маленькая фигура с двумя винтовками, Библией, барабаном, англо-еврейским словарём и канистрой с пятью галлонами рома.

— Наш «простак-ирландец»?

— Никто другой. Даян сказал, что такая смелость — появиться ночью, без сопровождения — произвела на ополченцев огромное впечатление. Они никак не ожидали такого поступка от кадрового военного, и он сильно повлиял на их мышление. Сама идея о том, что война — нерегулярная война, во всяком случае — может быть основана на чём-то другом, кроме учений на плацу.

— Изумительно, — прошептал майор. — Наш Колли.