Избранное

Наконец Дамдин подошел к своей кровати, бросил перчатки, выставил на стол хлеб, печенье и, поднеся Данжуру небеленый чай в алюминиевой кружке, спросил:

— Когда вы приехали?.. С караваном, да? Как у нас там погода?

Данжур, отодвигая от себя его кружку, сердито выпалил:

— Что?! Еще спрашиваешь?! Я в работе съезда участвовал… Делегатом! Теперь уже возвращаюсь!

Вообще-то Данжур шел к Дамдину радостный и с хорошим настроением — речь его была воспринята делегатами хорошо, появилось много задумок по благоустройству объединения; успел установить шефские связи с заводом металлоконструкций… Все, что он хотел сделать и столице, как нельзя лучше разрешилось. Оставалось только передать Дамдину гостинцы от его матери Должин. Об этом он вспомнил в самую последнюю очередь и, быстро разыскав адрес Дамдина, решил навестить его. Дорогой он тепло думал о парне: «Что и говорить… Молодец! Приветствовать съезд не каждому поручат. Значит, все у него хорошо… Значит, на правильном он пути… На незнакомом месте и среди новых людей в человеке обычно все его лучшие задатки раскрываются. Это давно замечено. Впрочем, если у человека голова на месте… Сколько сопляков в растоптанных гутулах — даже трудно поверить — стали впоследствии замечательными людьми и специалистами… Служба в армии, конечно, много дает и удивительно меняет человека, но тут… Надо мне с ним хорошенько поговорить. Он ведь у нас как-никак строитель. Может, у него есть возможность отправлять нам с шоферами, которые алебастр возят, хоть немного досок… А что? Ведь все может быть…»

Дамдин, опустив голову, молча сидел напротив. И тут, улыбаясь, вошел Бэхтур.

— Из-за тебя все… — вскинулся Дамдин.

— Да-да! Чуть не убили… Мозги, похоже, растрясли… — незлобиво заметил Данжур и стал теребить свою редкую бородку.

— Извините, пожалуйста… Никто ведь не ожидал… Мы тут возились, — еле слышно вымолвил Бэхтур и, тихо усевшись на свою кровать, спросил: — А вы, значит, с родины Дамдина?

Данжур заерзал на стуле, словно не зная, что ответить, затем взял кружку, глотнул чаю и только тогда открыл рот:

— Да, оттуда. — Потом посмотрел на Дамдина и добавил: — А ты будь человеком!

Дамдин виновато улыбнулся, не зная, чем загладить свою вину. «Если предложу папиросы, он ведь и отругать может: курить, дескать, уже научился!» А этого вполне можно было ожидать, так как дома у них никто из молодежи не осмеливался курить при старших, тем более при начальстве.

Дамдин только сейчас начал по-настоящему сознавать, что произошло. «Эх, да как же так!.. Вот беда!.. Что же будет? Все из-за Бэхтура, — терзался он и сердито посматривал на приятеля. — Теперь, конечно, уже поздно, а то можно было бы о многом приятно поговорить…»

Во время праздника Октябрьской революции ему посчастливилось видеть салют. «Вот бы устроить такой у нас в сомоне… Только из чего стрелять-то?.. Представляю, как удивились бы земляки», — думал он тогда. Можно было бы, конечно, рассказать Данжуру и об этом, но скорее всего — об участии в демонстрации, о том, как гостил он у Бэхтура, пил у них крепкую горькую самогонку…

Данжур продолжал сидеть молча, от нечего делать разглядывая свои гутулы. Заметив царапину, послюнил указательный палец и провел по ней.

Бэхтур схватил шапку, куртку и хотел уже незаметно выйти, но Данжур грубо остановил его:

— А ты садись! Как тебя звать-то?

Бэхтур, удивленно уставившись на него, застыл на месте.

— Садись, говорю! — еще раз скомандовал Данжур. И когда тот нехотя опустился на кровать, снова переспросил. Услышав его вызывающий ответ, сказал: — Так и знал! Сразу видно, что непутевый… — Затем, указывая на Дамдина, осведомился: — А этот как ведет себя?

Бэхтур молчал, но Данжур уже не мог сдержать себя:

— Ты зачем отвернул голенища? Поправь сейчас же!

Бэхтур насмешливо скривил губы и, выпучив глаза, посмотрел на Дамдина.

— Я кому говорю! Быстро! Ишь… Вы что это вздумали из себя воображать?! Без родительского присмотра, думаете, все вам дозволено?

Бэхтур, чтобы быстрее отделаться от него, молча подчинился, а Данжур удовлетворенно закивал головой.

— Вот теперь порядок! Любо-дорого посмотреть! — Потом, взглянув на Дамдина, напустился на него: — А ты чем тут занимаешься?! Что на ум взбредет, то и делает, а мать там мучается… — И, круто повернувшись к Бэхтуру, мягко попросил: — Сынок, расскажи-ка про него… Чем он тут занимается? Научился ли чему или без толку время тратит?

— Беспокоиться о нем нечего! — принялся расхваливать Дамдина Бэхтур. — Я считаю, он на правильном пути… Чем служить кому-то, лучше трудиться на благо родины. Здесь-то уж все будет как надо…

Данжур заморгал глазами и негромко проворчал:

— Ну и ладно… — Потом, словно опомнившись, снова набросился на Бэхтура: — А ты, я вижу, горазд языком молоть! Соображаешь, что несешь-то? В нашей стране эксплуатация давно ликвидирована. Время господ и рабов давно прошло. Запомни это! — наставительно закончил он и взялся за чай.