Избранное

— Зачем он тебе понадобился? — удивилась Цэвэлжид, потягиваясь и зевая.

— Нужен! Давай-ка шевелись побыстрее! — поторопил он ее, дымя трубкой.

Цэвэлжид, тяжело вздыхая, поднялась, достала дэли из коричневого сундука и спросила:

— А ты верблюдов-то нашел?

— Нашел! Оставил их у старика Галсандоноя… Завтра он, наверное, пригонит. У него там гуляют, и я решил было заночевать, но прискакал курьер из сомона и сказал, чтобы я утром был… Видимо, с Дамдином что-то связано. Жамьяна как будто тоже вызывают, — удрученно сообщил он, дав затем массу наставлений жене, как без него следует пасти табун и отару.

Потом он переоделся, сменил сапоги на войлочные гутулы, взял запас табака в дорогу и отправился в сомон.

Растерянная Цэвэлжид еще долго прислушивалась к топоту его скакуна и кропила ему вслед молоком, желая удачи и благополучия. Потом снова легла. Уснуть ей уже не удалось, и она невольно предалась воспоминаниям.

Вспомнила, как впервые встретила его, как вышла потом за него замуж. Вспомнила и о том, как однажды нашла в степи арканную петлю от укрюка и тайком от родных отдала ее Цокзолу. «Видимо, я любила его крепко», — думала она.

В хотоне фыркали козлы, слышно было, как жевали жвачку верблюжата и верблюдицы.

В юрте было темно. Шипел бродивший кумыс, изредка во сне что-то невнятно бормотала Улдзийма, тяжелые капли кислого молока от сушившегося творога гулко падали в ведро.

…Пришло на память и то, как Цокзол привозил ей на пастбище шерсть и конский волос, чтобы она плела из них веревки для их будущей юрты, и как она украдкой от родителей плела их и прятала в камнях у подножия горы.

Проникаясь к мужу каким-то удивительно нежным и теплым чувством, она не преминула вспомнить, как родители Цокзола выделили им старую юрту и десяток голов скота и как они, объединив свое небольшое имущество, стали жить одним айлом.

Бывало, конечно, всякое. Если иногда приезжали гости, то на всех даже пиал не хватало, и поэтому ей приходилось ждать, пока другие не напьются чая.

Теперь по сравнению с теми временами все, конечно же, совсем переменилось. Нынче они в состоянии принять любого гостя и не ударить лицом в грязь. И все благодаря тому, что Цокзол трудился не покладая рук — и не только для себя, но и для общего дела.

Цэвэлжид вспоминала все это, и ее охватывала гордость за мужа. «До сих пор его только хвалили, ни одного плохого слова о нем никто не сказал. Что же будет завтра? Все из-за этого дурака Дамдина! Надо же было такому случиться! Ну зачем он взял его с собой! Хоть бы он еще живой был!»

Тем временем защебетали ранние пташки. Стало светать.

Глава третья

Можно по пальцам пересчитать дни, когда в маленьком сомонном центре становится шумно и многолюдно. Раз в неделю собираются здесь на учебу ревсомольцы и коммунисты. Иногда проводят собрания или семинар руководители бага. Бывает еще хозяйственный учет да раза два-три в году — праздники.

В эти-то дни и приезжают сюда по своим делам люди из разных стойбищ. А тут вдруг в самый обычный будний день понаехало их более тридцати…

У красного уголка, который жители сомона уважительно называли клубом, стояли, позвякивая стременами, скакуны. Одни спокойно дремали, другие — наиболее пугливые, — навострив уши и пританцовывая, провожали беспокойным взглядом пробегающих мимо собак.

Длинный стол на сцене был накрыт красным сукном. За ним сидели секретарь аймачного комитета партии — сухощавый и высокий мужчина, — черноглазый, с длинными бровями начальник сомонной администрации, рябой секретарь партийной ячейки и еще два-три незнакомых человека.

На запыленных скамейках разместились более тридцати мужчин да две-три женщины — члены артели караванщиков, которая была организована здесь после развала коммуны 1932 года. В зале стоял крепкий запах пота и табачного дыма.

На собрании специального доклада не было, однако начальник сомонной администрации в кратком вступительном слове объяснил присутствующим, зачем их пригласили приехать.

Он сказал, что члены артели караванщиков неоднократно обращались с предложением создать на основе артели сельскохозяйственное объединение, где можно было бы трудиться коллективно, обобществив личный скот. Далее он сообщил, что сомонная администрация и партячейка обсудили это предложение и информировали вышестоящие органы, от которых теперь получен ответ, где выражается полное одобрение их инициативы.

Затем он подчеркнул, что партия и правительство придают исключительно важное значение кооперированию аратских хозяйств, которое должно в конечном итоге привести к ликвидации мелких и разрозненных единоличных хозяйств.

— Все мы хорошо знаем, как важно нам показать сейчас единоличникам преимущества коллективного труда. Для этого у нас имеются все возможности, — заключил он и посмотрел в зал.