Избранное

Гэрэл с матерью подали гостям бозы, а сами вместе с Дамдином сели ужинать на кухне. Весь вечер из гостиной доносился шум и смех. Наконец дорогой гость собрался Домой. Все вышли его провожать. Дамдин не вытерпел и тоже вышел следом за всеми. Прощаясь, Дандар погладил волосы Гэрэл и, обращаясь к ее родителям, сказал:

— Как у вас дочка выросла. — И вдруг подал руку Дамдину.

Дамдин, не ожидавший этого, растерялся и вздрогнул. Оказывается, Самбу успел рассказать Дандару о том, как парень попал в город.

Дандар-Батор улыбнулся и, похлопывая Дамдина по плечу, сказал:

— А почему бы такому бугаю не работать? В его-то годы и переворачивают горы. — Затем посмотрел на Самбу: — Подумай о нем… Найди, чем заняться парню.

Дамдин остался очень доволен. Во-первых, ему посчастливилось не только видеть прославленного героя, но и пожать ему руку. А во-вторых, тот за него замолвил словечко, и это тронуло его до глубины души.

Вернувшись домой, Гэрэл с Дамдином перемыли гору посуды. За это время Дамдин успел рассказать ей о своих дневных похождениях и, самое главное, об открытии, которое он сделал у памятника Сухэ-Батору.

В тот вечер Дамдин окончательно утвердился в мнении, что дарга Самбу большой человек, что он непременно пристроит его на работу. Потому он и решил повременить с возвращением домой. Да и вся семья Самбу уже начала думать о его судьбе.

После ужина Самбу, прохаживаясь взад-вперед по комнате, рассуждал вслух:

— Надо бы, конечно, пристроить его куда-нибудь… Или, может, все-таки домой отправить?..

— Отец! А нельзя ли его на какие-нибудь курсы? — тут же вмешалась Гэрэл. — Вот было бы здорово!

Ее мысль работала в одном направлении: определить Дамдина куда-нибудь на учебу. Только сам Дамдин совершенно не представлял, что ему делать дальше, и он ожидал, что скажет Самбу.

Глава четвертая

Солнце и вовсе стало садиться в окрестностях города. Помаячив где-то за высокими зданиями, оно тут же скатывается за гору Сонгино. Дамдину и звезды над городом кажутся редкими, здесь их куда меньше, чем у него в худоне.

В сумерках он частенько выходит во двор и, устроившись на скамейке, вспоминает родной айл. В такие минуты он обо всем забывает, мысленно переносясь к себе в Гоби.

Точно наяву видит он перед глазами пыль из-под копыт своих коз и слышит, как, ожидая вечерней дойки, блеют козлята, как под заливистый лай собак скачет, звеня стременами, какой-нибудь припозднившийся всадник, направляясь в соседний айл.

Иногда и Гэрэл выводила свою сестренку на прогулку и, присев рядом, весело щебетала о городских новостях.

Дамдин и теперь не изменил своей привычке: посидел немного с сестренкой Гэрэл и, как только почувствовал сырость, вернулся в дом. Он всегда помнил наставления матери о том, что вечерняя сырость вредна здоровью, что в такую пору нельзя расседлывать своего скакуна, иначе можно простудить ему спину. Строго придерживаясь совета матери, он не переставал удивляться горожанам, которые как раз в это время выходили на прогулку.

Передав из рук в руки уснувшую малышку ее матери, он прошел в свою «резиденцию» на кухне, расстелил постель и лег.

Прямо в окно светил молодой месяц. В его холодных и призрачных лучах ярко отсвечивала ручка медного чайника на плите.

Изредка по притихшим улицам проносились одиночные машины, отчего оконные стекла мелко дребезжали.

Дамдин лежал и, изредка тяжело вздыхая, на пальцах считал дни, проведенные в городе. Сосчитав, удивился — выходило, что он ровно пятнадцать дней живет в столице. «Время-то как бежит!» — прошептал он.

В его душе подспудно зрела тревога о завтрашнем дне, о будущем. Он пусть и смутно, но понимал, что такая жизнь бесконечно продолжаться не может. Надо было на что-то решаться.

Сначала он начал думать о возвращении домой. Здесь все казалось ему проще простого.

«Предположим, что я решил вернуться домой… А как мне это сделать? Да очень просто. Накину на себя свой тэрлик, в котором приехал сюда, найду палку, которая служила бы посошком, и отправлюсь в путь. Караван-то наш добрался до города где-то за десять суток, а пешком, пусть и не торопясь, неужели же за двадцать дней не дойду?

Пойду по той же дороге, которой сюда шли, а будут попадаться айлы — могу и на ночлег спокойно попроситься… Опять же машины по дороге идут… Неужто среди водителей не найдется человека, который бы не пожалел бедного и голодного путника! Так что вполне можно и пешком домой отправиться.

Представляю, какой шум поднимется, когда я войду в родной айл. Земляки, наверное, с гордостью будут сообщать один другому: «Слышали! Дамдин-то наш из самой столицы пешком пришел домой!» Раньше ведь бадарчины[59] с котомкой да с посошком странствовали по всей Монголии, а чем я хуже их?»

Вдохновившись, он стал в уме перебирать все, что нужно было бы взять в дорогу, и вдруг вспомнил о Самбу, который незадолго до этого говорил:

— А что, если нашего Дамдина устроить на какую-нибудь работу?..

В тот же миг Дамдин начисто забыл о доме.