Избранное

Граф, пошатываясь, поднялся с места. Если он не пойдет, Телегди будет вправе думать, что ему известно, что происходит в спальне, и он старается это скрыть. И так это поймут все остальные.

Бароти медленно пересек гостиную. Ему следовало бы постучаться, но испугавшись, что услышит обычное: «Подожди!» — и предстанет в смешном виде перед гостями, он быстро открыл дверь и тут же захлопнул ее.

Он увидел их, Пала и Иолан; они стояли посредине комнаты, слившись в страстном, нескончаемом объятии.

Потом, уверенный, что они услышали шум, граф снова широко распахнул дверь. Гости, находившиеся у него за спиной, могли подумать, что дверь выскользнула у него из рук и сквозняк захлопнул ее. Кровь бросилась Бароти в голову, все мысли перемешались. В тот момент, когда он в первый раз открыл дверь, только Телегди, сидевший за столом лицом к гостиной, мог увидеть, что происходит в спальне. Только Телегди, и именно Телегди. Может быть, старик ничего и не разобрал в ту секунду, а если он все же увидел? Если он видел, то процесс Бароти из-за имения под Хунедоарой можно считать проигранным, все возможные связи при дворе потерянными, честь его попранной. Как он, Ласло Бароти, граф, потомок одного из самых древнейших, благороднейших родов Трансильвании, будет стоять сложа руки перед этим Палом Эрдейи, после того как он все видел? Эрдейи, конечно, слышал, как хлопнула дверь, но не знает точно, видел ли Бароти, как он обнимает его жену. Перед ним, перед этим Эрдейи, так же как и перед Иолан, видимость соблюдена… Они были слишком заняты собой и, как и раньше, могут только подозревать, что ему все известно. Но Телегди разнесет по всему свету, он расскажет всем, и граф Бароти будет обесчещен. Эх, лучше было бы сначала постучаться, а потом войти, а не так по-дурацки открывать и закрывать дверь! Но теперь уже ничего не поделаешь!

Бароти стоял перед ними, Иолан испепеляла его взглядом, словно поймала его на каком-то неприглядном деле, Пал, бледный, с всклокоченными волосами, потупил глаза.

— Мадам, будет лучше, если вы останетесь здесь, — официальным голосом произнес Ласло. — А вы, господин, дадите мне удовлетворение за то, что вошли в спальню к моей жене, чтобы осведомиться, как она себя чувствует, давая этим понять, что муж, находящийся в соседней комнате, якобы не заботится о ее здоровье.

Пал поклонился, Иолан улыбнулась. Ее муж не так глуп, как она думала! Впервые в жизни он нашел подходящую форму выражения своих мыслей и даже будет драться из-за нее на дуэли. Иолан спокойно уселась в кресло. Бароти шире распахнул дверь и пригласил Пала выйти.

— Друзья, господа, — сурово заговорил Ласло Бароти, выйдя на середину столовой, — этот господин жестоко оскорбил меня. У моей жены мигрень, и она удалилась на несколько минут, господин же Эрдейи решился войти к ней в комнату, чтобы осведомиться о ее самочувствии. Этим поступком он как бы утверждает, что муж, граф Ласло Бароти, пренебрегает болезнью своей жены. Он вошел в спальню моей жены. Я вызываю его на дуэль. Полковник, хотите быть моим секундантом?

Гости запротестовали. Дуэль будет не по правилам: каждая сторона должна иметь по два секунданта. Друзья могут и помириться, не обязательно доводить дело до дуэли. Во всяком случае, дуэль можно отложить. Но заупрямившийся Бароти хотел драться немедленно, в этот же вечер, даже если у каждого будет по одному секунданту. Про себя он подумал о страшной ночи, которую ему придется провести, если дуэль будет отложена, о скандале с Иолан, которая окончательно сведет его с ума, о своих колебаниях на следующий день и предпочел покончить с этим тут же, немедленно, пока он еще полон возмущения. Он должен смыть свой позор перед Телегди и сохранить его в качестве друга. Ведь сейчас он выглядит благородным ревнителем чести!

Бароти вышел на террасу и стал громко сзывать слуг. Маргит и Берта, Ибике и Ленци бросились кто куда — кто к террасе, кто к амбару, где староста пировал с кучерами и дворовыми, которые, услышав зов, побежали к дому.

— Янош, на чердаке лежат большие факелы. Принеси их сюда!

Янош бросился со всех ног выполнять приказание. На чердаке лежала дюжина больших факелов, приготовленных графом ко дню рождения своей жены, который в имении Бароти всегда праздновался с большой помпой при огромном стечении гостей.

— Миклош, принеси ящик с пистолетами.

Миклош поспешил в дом.

Пал, много лет занимавшийся фехтованием, выглядел бы весьма эффектно со шпагой в руках. Он предпочел бы показать себя перед зрителями в бурной схватке, искусно и грациозно защищающимся против тяжеловесного и неуклюжего Бароти, но выбор оружия принадлежал не ему. Впрочем, он был таким же прекрасным стрелком, как и фехтовальщиком.