Избранное

Старухи без слов схватились за руки и пристально посмотрели друг другу в глаза…

— Ну, кумушка Гира, кто же теперь выходит умнее: мы с тобой или дети?

Гира перекрестилась…

— А разве я не говорила тебе, что все образуется, по воле божьей?.. Это дьявол нас попутал: «Ломайте забор», а бог-то думал: «Ладно, слушайте рогатого, а я из двух дворов — один сделаю…»

Спустя десять лет две старухи, белые как лунь, с умилением глядели на своих резвых кудрявых внучат…

— Посмотри-ка, Чиока похожа на мать как две капли воды…

— А вот, Удря, пузырь этакий, вылитый отец…

Так беседовали они, сидя за пряжей под тенью акаций… Видно, уж так было суждено…

Перевод М. П. Богословской.

ПЕРЕД ВЫБОРАМИ

Спускаясь из Слатины по шоссе, вдоль которого справа тянутся прибрежные рощи Олта, а слева — цепи холмов, засеянных кукурузой, и неустанно погоняя четверку лошадей, за три часа можно добраться до Некуле, большого села с тремя тысячами жителей. Здесь же и резиденция субпрефектуры волости Думбрэвь. В Некуле, помимо волостной субпрефектуры, находится и окружной суд, есть там и судья, и помощник судьи, и писарь одновременно исполняющий обязанности привратника. Некуле кишмя кишит адвокатами, бывшими сборщиками налогов, бывшими судьями, бывшими помощниками судей и бывшими помощниками субпрефекта волости Думбрэвь.

Крестьяне и более пятнадцати помещиков возделывают виноградники, которые тянутся на десятки километров вдоль Олта по правую и по левую сторону уездного шоссе. Все они живут неплохо — поставляют вино в уезды Арджеш и Мусчел.

В Некуле жизнь бьет ключом; там разгораются политические страсти и действует множество политических партий; но почти все партии на стороне субпрефекта, который в свою очередь держит сторону префекта, а префект, само собою разумеется, — сторону правительства.

Большинство партий — это партии мелких чиновников, состоящие из пяти — десяти человек; когда сменяется правительство, члены этих партий говорят одно и то же; они группируются вокруг помощника префекта, и в особенности вокруг господина префекта, и речи их так похожи одна на другую, словно их обдумывает, пишет и произносит один человек.

Начинает какой-нибудь адвокат, надеющийся стать судьей:

— Ну, теперь-то и мы вздохнем, господин субпрефект, да…

— Да-да, и мы вздохнем, — подхватывают другие.

Адвокат продолжает, весело поглядывая вокруг:

— Мы боролись долго, очень долго и наконец-то раздавили деспотическую гидру политиканов, втоптали ее головой в пыль и грязь…

— Да, да, деспотическая в пыли, деспотическая в грязи, совершенно верно!

— Не было справедливости на земле…

— Нет, нет, не было, разумеется не было!

— Все человечество стонало под гнетом деспотизма.

— Разумеется, стонало, что и говорить!.. Да и как стонало!

— Дитя еще в утробе матери корчилось под бичом тирана…

— Да, да, корчилось так же, как и все мы корчились.

— Теперь пришел наш черед, и мы, объединившись, воедино раздавим голову гидры…

— Давайте мы с ней разделаемся!

— Теперь справедливость снова воцарится в Некуле и приласкает всех неутешных, голодных, обездоленных, всех нас, взывавших к небесам…

— К небесам? Да что там!.. Выше небес!

— Теперь в наших хижинах для нас, наших детей и жен восторжествует великая справедливость, величайшая справедливость. Счастье пришло вместе с новым правительством к жителям Некуле, угнетенным и облаченным, если можно так выразиться, в траурный креп страдания!

— Браво! Браво! Как здорово у него это получилось!.. Браво, ура!

— Да здравствует правительство! Да здравствует господин префект и почтеннейший наш Ницэ, господин субпрефект!

И все бросаются обнимать и целовать оратора. Он просит извинить его, так как «не подготовился к выступлению ничуть, ни чуточку, ну ни капельки», — тут оратор показывает на кончик ногтя, желая подчеркнуть, как мало он был подготовлен. Почти все представители существующих в Некуле партий, слушая его, думают:

«Вот дьявол! А что было бы, если б он подготовился?»

После одной из таких речей было решено вечером собраться всем у субпрефекта. «Посмотрим, что надобно делать, ведь приближаются выборы, нельзя терять ни минуты, речь идет о том, чтобы раздавить голову деспотической (гидры)».

В самом начале села, по левую сторону уездного шоссе, возвышается дом нового субпрефекта, господина Ницэ Кандела, владельца поместья в Некуле.

Дом у него новый, просторный, с застекленной верандой, крытый железом. Это одно из пяти-шести чудес Некуле. Остальные жилища — большей частью лачуги, крытые дерном и почти сравнявшиеся с землей, так что если бы не трубы, воткнутые в их осевшие крыши, трудно было бы угадать, где ютятся три с лишним тысячи жителей.

Смеркается.

Возле дома господина Ницэ Кандела расхаживают два сторожа — один с ружьем, другой с длинной, толстой дубиной, — и то и дело протяжно выкрикивают: «Кто идет! Кто идет!»