Избранное

Во тьме,
когда последний
ворота затворяет
и прислоняет к небу,
к каменному фризу,
переступают лошади, храпят,
над ними тени, острый блеск,
негреющий огонь, юлой
скользящий вниз.
Безлунно время.

Уснул последний. Стучатся

в стену ветви, приди скорее,
ветер, в горле, в глубине
невнятный говорок: кошкой
облако урчит, скликающей
слепых котят, а темнота
все глубже загоняет в дом.

Пусть кто-то у окна,

а кто-то в круглой шляпе,
в лесах плутая, слушает
собачий лай в ему
невидимой дали. Деревья,
реки, берега заиндевели густо.

Клетка птицы, горестная

арфа, звенит — крылья
бьются о решетку. Мгла,
собери, втяни в себя
по каплям соль,
по каплям
свет.

Перевод Георгия Ашкинадзе.

САРМАТСКАЯ РАВНИНА

В душе
мгла до краев. Поздно —
вспороты жилы дня.
Синева…
Равнина поет.

Кто

повторит ее песню,
прикованную к прибрежью,
ее зыбкую песню:
море после штормов —
ее песня.

Но

они внемлют тебе,
вслушиваются, города,
старинные, тихо звучащие
вдоль берегов. Ветры
твои, словно песком,
города
заметают дурманом.

И

деревни твои
у тебя на груди зеленеют.
Все в прожилках дорог.
На пожарищах лета —
слез размолотое стекло,
пепла следы.

Мягко ступает стадо,

дыша предвечерьем.
Свистом
его мальчуган погоняет.
Из-за плетня
старуха
кричит ему вслед.

Равнина.

Сон необъятный.
Необъятный от сновидений.
Распахнуто небо твое,
под куполом
жаворонков голоса.

Вдоль бедер твоих

струятся потоки.
Всюду влажные тени
лесов и просветы полей,

где дорогами птиц

на далекой заре
отшагали
народы
свое бесконечное время,
которое ты охраняешь
во тьме.
Я вижу тебя,
тяжелая красота
безликой глиняной головы,
— Иштар тебя звали или как-то иначе? —
найденной в топи болот.

Перевод Георгия Ашкинадзе.

ОТСВЕТ

Смеркается.
Поверх лугов бежит
зеленая волна.
В холодном свете
молодой луны
свист птичьих крыл.

Над берегами рек,

вдали,
где небосвод прибрежья
обнимает, в тени лесов,
мы вслушивались в песню.
Пел пращур, шагая по оврагам.

Птичье сердце, легкий

оперенный камень,
ты с ветром падаешь
в туман. Тебя равнина
принимает. В траве след смерти,
краткий, словно путь улитки.

Но

кто же вытерпит меня,
человека
с закрытыми глазами,
злым ртом, с руками,
держащими пустоту,
человека, который бредет
вслед за потоком,
умирая от жажды,
и в дождь выдыхает
время другое,
которое не повторится,
другое —
немое, как облака?
Ввысь взлетает
гневная птица,
крыла распахнув,
отсвет, света
мятежный двойник.

Перевод Георгия Ашкинадзе.

ВИЙОН