Избранное

Дай в новом году
сгадать про невзгоду!
Гляди, я кладу
всю правду в колоду.
Глядеться в окно
душе не мешаю.
Смотри, как смешно
я карты мешаю.

Ах, тра-ла-ля-ля!

У нашей у крали
любовь короля
недавно украли.
Он волосом рус,
он масти червонной,
но чтой-то огруз
животик евонный.

Ах, тралички-вали,

вали ты, коли!
Коли не соврали
валеты-врали,
так пали ему
винновый, бубновый —
в казенном дому
он будет с обновой...

В косую легло.

Поверь рукосую —
гляди, как тепло
я карты тасую.
Ночами не спит,
от страха голодный.
А правда шипит
змеей подколодной.

1967

(«Что же ходишь ты возле жизни?»)

Что же ходишь ты возле жизни?
Ах, не думай и не гадай!
Хоть единой слезинкой брызни
или слово, как руку, дай!

Протяни! (Не на отсеченье!)

Ну, а я тебе поручусь
за торжественное мученье
всех пяти оголенных чувств,

за святое четвертованье,

за изломанный костный хруст
и за то, что я, как сознанье,
всеобъемлющ и, значит, пуст.

1967

КОРОТКАЯ ГРОЗА

Блеснула вдруг и полоснула
по горизонту раза два,
плеснула наспех и едва
пол-улицы ополоснула
и, собираясь дать раза
селу за то, что днем уснуло,
она тихонько громыхнула,
такая славная гроза!
Потом рукой на гром махнула:
Сойдет и так! Не до беды!
Черемухой чуть-чуть пахнула,
чрез громовой ухаб махнула,
и, словно ахнув, распахнула
глаза, и окна, и сады.

1968

(«Я у себя сижу бочком да с краю»)

Я у себя сижу бочком да с краю,
тасую карты и на них гадаю.
А толку что? Когда последний год
наступит мне на горло и заткнет
проклятым кляпом рот сухой и глотку,
а тело по течению, как лодку,
поволочет безвременья река,
туманная, как память старика,
как бороды слезливой половодье...
Послушай, Боже, отпусти поводья,
дай закусить до крови удила,
покуда смерть меня не родила!

11 мая 1969

ЯМА (фуга)