Избранное

Я есмь помойная великой Яви яма.
Всё не по-моему. — Мне воли нет и нет. —
В меня летит с небес помет комет.
И я зияю голым глазом срама,
сияю пустотой, как рама
(где не бытийствуя изображен предмет).
Как рама вдрызг разбитого оконца —
слепорожденная дыра, —
взирающая оком незнакомца
на все окраины вселенского двора.
Двора с помойной ямою и с кучей
навозной! Грозной! (словно гроб иль гром).
И надокучил я себе, как дождь трескучий,
костлявый дождь, который хил и хром.
И вот, ощерясь, точно зверь рыскучий,
и ощетинясь всей собачьей тучей,
я по утрам сживаюсь со двором
не зная чем, душой или нутром,
а ночью, выпав, как несчастный случай,
о землю колочусь звездой падучей.
Двор развезло, и вот всё непролазней
тащиться глазу — по колено! вброд!! —
а то и по пояс в соблазне
(себя разиня, как огромный рот).
Двор развезло. Всё липнет или вязнет.
Вот как по горло мне везет!!
— Какая разница, кто чем кого-то дразнит!
Двор развезло, как пьяницу под праздник —
эй, шире грязь — навоз ползет!

Давно знакомое мне стало как-то дико,

всё сбилось в кучу, встало на дыбы.
Жизнь — что слепые ямины Эдипа
(как памятные вмятины судьбы).
И взгляды — как в Великий пост ухабы,
и ухают они до самых разных бездн.
Ни повитухи бы, ни пастуха бы,
ни семени, ни жизни из ложесн!
Улыбка выглянет из рамы (как ошибка),
пришипится — да и в лазейку шмыг!
Глазей пустотами, слепой пастух Эдипка! —
Пусть очи выпиты, но задний двор велик.
Я свальная страстям невольным яма,
желания ложатся в ней за рупь,
за рупь целковый, под тоску Буяна,
под песню окаянного Бояна,
и ярость бычья проникает вглубь.
Блуди, Эдип, с родительницей Мойрой!
На бисер слезы! — И на свалку тщу! —
Разинут ямой я по-своему помойной
и мусор перед музами мечу.

13 августа 1969

(«Приходит гость из Гатчины»)

Приходит гость из Гатчины,
как приговор от них, —
бобровый, молью траченный
расстрига-воротник.

Метет он бородищею,

язык тяжел, как пест,
и в нем судьба Радищева
и Аввакумов перст.

И доля дуралеева

лелеет, точно мзду,
в себе звезду Рылеева,
Полярную звезду.

Несчастьем одураченный,

но чем-то вечно юн,
ершистый, молью траченный,
страдающий ворчун.

Бредя походкой шаткою,

он с болью — как с собой —
собольей машет шапкою,
как на судьбу рукой.

6 октября 1969

КТО Я?

Я думаю иль кто-то мыслит мной?
Рука с плечом мои? Или рычаг случайный?
Я есмь лишь часть себя иль гость необычайный?
Начало вечности или конец срамной?

Настигнутый умом, я сплошь одни увечья.

Настеган истинами, еле-еле жив.
И, голову в сторонку отложив:
Уж лучше Божья ложь, чем правда человечья.

1969

Я С ЖИЗНЬЮ РЯДОМ (фуга)