Избранное

1965

(«Я стал теперь такая скука»)

Я стал теперь такая скука,
такой житейский профсоюз,
что без повестки и без стука
я сам в себя зайти боюсь:
а ну как встретят дружной бранью,
за то, что сдал, за то, что стих,
за то, что опоздал к собранью,
к собранью истин прописных?

1966

(«Опять сижу в добре я по пояс»)

Опять сижу в добре я по пояс,
на благодушье разбазарясь,
и только пузырями лопаюсь,
на славную погоду зарясь.

А если бы набраться злости,

спустить с цепи медвежий стих,
когда язык ломает кости,
а не перемывает их!

4 января 1966 — 2 февраля 1967

ТЫ

С червивой ложью, с истиной костлявой,
с кровавой кривдой, с правдой моровой
шаталась ты по улицам шалавой
и шлялась за бесстыжей доброй славой,
не брезгуя осудой и хулой.

Брала-врала, давала, но драла же! —

до дрожи дорогой, до самой блудной блажи, —
и ставила на нищего туза,
играла в ералаш, ерошилась и в раже
вдруг становилась нежной кожи глаже,
являясь в полном голом антураже,
развеся уши, губы и глаза;
шампанским закипала вкруть и даже
летала в однодневном экипаже,
наряженная в воздух стрекоза,
на Елисейских на Полях и за-
летейских заживо, в бессмертные пейзажи
ты погружалась, словно в вернисажи,
где нет уже ни копоти, ни сажи,
а только дым, хрусталь и бирюза;
с распухшей рожей, плача от пропажи,
пропащая и винной гари гаже,
жила ты, лежа с кражи до продажи,
на дрогах стыла хуже мертвой клажи
и падала, как грешная слеза.

И всем скорбям была ты запевала,

глотала ты пилюли «Ай-люли!»,
их будто гвозди в глотку забивала
и запивала — словно забывала —
их горем всей Руси и всей земли.

Валилась замертво. В твоем развале

валялись похоть с нехотью вдвоем.
И жизнью умники тебя прозвали
и брали напрокат, взаймы, в заклад, в наем.

1967

(«С глухой погодою второго сорта»)

Т.Ю. Хмельницкой

С глухой погодою второго сорта,
с развалистой старинною зимой,
с обрывком вечера я сам-четвертый
иду домой по улочке немой.

Из теплой задушевной полутеми

я как попало песенки плету,
и незаметно я теряю время,
и тихо набираю пустоту.

Как ветром сдуло думы о пороге,

сорвались кротко две сосульки с век,
и одиноко сделалось дороге,
где снова я и длинный-длинный снег.

1967

ГАДАНЬЕ С ПРИПЛЯСОМ