Избранное

— Боюсь, что Лауверэйсен вообще ничего не предпримет. И ничего не заплатит. Понимаете, противник весь перед вами, но деньги он прячет в своем кармане. И если он заартачится, разве я тогда не должен подать на него в суд? А судья, который почти не слушает, что ему говорят, и при одном виде контракта прикажет Лауверэйсену раскошелиться, вместе с тем сразу же навострит уши, если выявится какая-то путаница с Лаармансом и де Маттосом, и разве тогда мы не окажемся беззащитными перед судом? Я вот раздумываю над тем, как нам провернуть доставку. Хотя в журнальчике всего шестнадцать страниц, но даже вы вздрогнули бы при виде ста тысяч экземпляров. И я просто не верю, что кузнец подобру-поздорову согласится их принять. Знаете, Лаарманс, а ведь сестра недооценивает парня. Он мне очень понравился — я хочу сказать, совсем не понравился. Во всяком случае, у него куда больше здравого смысла, чем у заведующей техническим отделом, — это ясно как божий день. Но сейчас надо прежде всего отправить заказ в типографию, ведь, может статься, у них нет достаточного запаса бумаги и надо, чтобы они сразу же об этом позаботились. Пишите: «Господину А. де Янсу, владельцу типографии в Локерене, Восточная Фландрия. Прошу принять заказ на сто двадцать тысяч и десять экземпляров номера семь за этот год (цифрами и прописью, Лаарманс), которые надлежит переслать по следующим адресам: двадцать тысяч по железной дороге в похоронное бюро „Кортхалс и сыновья“, шоссе д’Анвер, 10, Гент, сто тысяч по железной дороге П. Лауверэйсену, кузнечных дел мастеру, улица Фландр, 62, Брюссель, и десять почтой, в нашу редакцию. Сто двадцать тысяч экземпляров должны быть отпечатаны без указания даты и доставлены в бандерольной обертке — в ящиках по пятьсот штук, как обычно. Прилагаю при сем текст первой статьи и жду гранки в трех экземплярах с обратной почтой. Этот текст с двенадцатью клише, каждое из которых займет по три четверти страницы, должен быть размещен на четырнадцати полосах (ему надо это знать, Лаарманс, чтобы он мог подобрать соответствующий шрифт). Текст, предназначаемый для остальных двух полос, будет выслан вам без промедления, так же как и двенадцать клише. С дружеским приветом…» Это письмо надо немедленно отнести на почту, Лаарманс, а со статьей о фирме «Кортхалс и сыновья» можно подождать до завтра, потому что сейчас уже поздно. Из расчета тридцать франков за тысячу двадцать тысяч экземпляров для Кортхалса обойдутся мне в шестьсот франков. Мы могли бы, конечно, предложить ему заплатить на шестьсот франков меньше, то есть две тысячи шестьсот вместо трех тысяч двухсот, и тогда ему вообще не нужно было бы брать журналы. Возможно, его это устроило бы даже больше. Но не могу же я предложить ему такую комбинацию в письменном виде, а ехать ради этого в Гент я не намерен. Нет, пусть уж лучше пойдет заказ де Янсу. Но Кортхалсу не повезло, ведь он никогда не разделается с нашими экземплярами, и еще долгие годы его сердце будет обливаться кровью всякий раз, когда он будет окидывать взглядом груду журналов. А двадцать тысяч «Всемирных Обозрений» — это солидная куча, можете мне поверить. В «Галери энтернасьональ», где вы получили свой новый костюм, вот уже два года не могут распутаться с двумя десятками тысяч, за которые я беру плату натурой. И как бы ни старались рассылать журналы, толку от этого мало. Они видят, что груда не уменьшается, и всякий раз, когда я захожу туда за новым пальто или костюмом, меня подводят к ней и показывают, сколько экземпляров еще осталось. Словно я могу превратить эту бумагу во что-нибудь другое!

Когда наутро я пришел в контору, Боорман уже сидел там, погруженный в раздумья.

— Как нам, черт побери, заполнить две страницы «Кортхалсом Четырнадцатым» и «Пятнадцатым»? — вскоре воскликнул он. — Я писал статьи о шахтах, пансионатах, фабриках и банках, но что сказать об этом жалком катафалке? Две страницы сплошного текста, де Маттос — простите, Лаарманс, — ведь у нас нет ни одного снимка. Вам не приходит на ум какое-нибудь начало? Хорошее начало полдела откачало.

Я посоветовал написать, что фирма «Кортхалс и сыновья» уже не пользуется старомодными катафалками, которые напоминают нам дилижансы времен наших отцов, а перевозит покойников в специальном автомобиле современного типа. Это к тому же соответствует истине, ведь мы видели «Кортхалс XIV» собственными глазами.