Избранное

— Боорман сам толкнул меня на этот путь. На протяжении всех лет нашего сотрудничества я выдерживал на своих плечах бремя «Всемирного Обозрения» лишь благодаря тому, что Боорман все время подстегивал меня, а сам был глух и слеп ко всему, что не приносило заказов. Но когда дрогнул полководец — пусть даже на мгновение, — чего можно ожидать от необстрелянного новобранца, в особенности если он уже начал помышлять о женитьбе? Разделавшись с Боорманом, кузен Ян принялся за меня, убежденный, что рано или поздно я окажусь за решеткой. А поскольку вся эта братия служителей всевышнего располагает обширными связями, он в скором времени подыскал для меня не только место в отделе писем Генеральной мореходно-судостроительной компании, но и жену. Я должен был взять и то и другое или ничего. К тому же, чтобы получить это место, я должен был представить неопровержимые доказательства того, что я уже давно состою в гражданском браке и имею ребенка. И вот я женился, как видишь… Первый раз я отрекся от Боормана во время визита к моему кузену, когда притворился, будто все, что он рассказывал о нашем журнале, было для меня новостью. Во второй раз — когда тетка, жевавшая бананы, указала на меня пальцем, и я тотчас же пырнул в толпу, словно не был знаком с Боорманом. Ты сам понимаешь, чего еще можно было от меня ожидать. Боорман вскоре убедился в этом: мое исчезновение было столь же неожиданным, сколь и наше знакомство. У меня просто не хватило мужества сказать ему в лицо, что я предаю забвению все его добрые советы и навсегда бросаю наш журнал, чтобы снова отстукивать «заверения в совершенном почтении» от чужого имени. А ведь я шел на очень большие жертвы, как ты сам мог заметить, когда столкнулся со мной на фабрике. Контракт, который мы подписали в пивной «Королевский лев», я отослал ему без всяких объяснений, и это было моим третьим и последним отречением от Боормана.

— Стало быть, при таких печальных обстоятельствах прекратил свое существование знаменитый журнал «Всемирное Обозрение Финансов, Торговли, Промышленности, Искусств и Наук»? — поинтересовался я.

— Нет, что ты! — успокоил меня Лаарманс. — Боорман, надо полагать, очень удивился моему поступку, но даже не пытался встретиться со мной, ведь этот человек способен понять все что угодно. Он сразу же взялся за дело, и полгода спустя я обнаружил в своем почтовом ящике экземпляр седьмого номера «Всемирного Обозрения» пятьдесят второго года издания. На обложке снова красовалась фамилия Боормана. Все мои коллеги по фабрике в то утро тоже получили по экземпляру. А поскольку никто из нас не принадлежал к числу видных граждан, я полагаю, что прославленная в этом номере фирма и впрямь разослала по экземпляру каждой бельгийской семье — иными словами, по меньшей мере полтора миллиона экземпляров. Весь номер был посвящен «Государственной лотерее», вывеску которой Боорман показал мне во время нашей последней прогулки по городу. Статья начиналась следующими словами: «Из всех элементов политической экономии Государственная лотерея, несомненно, таит в себе самые замечательные возможности для решения прекрасной и неиссякаемой темы бюджетного равновесия».

Статья была удачной вариацией нашего классического эталона, посвященного мрамору, цементу, бумаге и маршалу Фошу.

— И ты больше никогда не встречался с Боорманом?

— Как-то раз я увидел его в центре города. Он стоял, разглядывая фасад нового здания. Он все еще рыщет по городу и, верно, успокоится только в могиле. Поджав хвост, я тотчас же юркнул в боковую улицу. Ни за что на свете я не хотел бы попасться ему на глаза, хотя убежден, что он лишь спросил бы меня, доволен ли я своей жизнью. А может быть, он и вовсе не узнал бы меня в этом костюме и с эспаньолкой. Все же у меня нет ощущения полной безопасности — я уверен, что рано или поздно увижу его у окошечка нашей фабрики, куда он пожалует, чтобы внушить нашему распроклятому олуху Генри, что «из всех строительных материалов железо, несомненно, таит в себе самые замечательные возможности для решения прекрасной и неиссякаемой темы — промышленного строительства». Посмотри-ка в ящике стола, ты найдешь текст под рубрикой «Мрамор» или «Бумага».

LIJMEN / Перевод В. Островского.

Сыр (повесть)

Посвящается Яну Гресхофу [31]