Избранное

Шо-Пир отделался шуткой и обозначил несколько других участков изображениями рыбы, змеи, козла…

Карашир и Исоф продолжали работу, решив про себя, что Шо-Пир совершает какой-то недоступный их пониманию священный обряд. Когда Карашир, всматриваясь в укрепленное на одной из башенок замысловатое изображение дракона, не утерпел и, качая с сомнением головой, осторожно спросил: «Что будет?» — Шо-Пир коротко по-русски ответил ему: «Жеребьевка», но тут же рассмеялся и объяснил, что в день открытия канала ущельцы будут тянуть наугад камешки с такими же точно рисунками.

— Вытянешь Змею — тебе участок Змеи достанется, вытянешь Рыбу — участок Рыбы.

Карашир сказал, что Шо-Пир это мудро и справедливо придумал, но был разочарован: в действиях Шо-Пира не оказалось ничего священного и таинственного.

Затем вместе с Исофом Карашир отстал и долго ходил молча, складывая новые башенки. А потом подошел к Шо-Пиру:

— Значит, большой праздник будет?

— Конечно, большой! Как же не праздник, когда такие, как ты, бедняки участки для посева получат?

— Хорошо, большой праздник! — мечтательно подтвердил Карашир. — Баранов зарежем, плов сварим, гору лепешек на молоке напечем. Ешь целый день! Вот такой толстый живот у меня будет! — Карашир развел руками и, ткнув пальцев Исофа, хихикнул: — У него кожи на животе мало, наверное лопнет! А еще, Шо-Пир, скажи: музыканты будут играть?

— Словом, ты, я вижу, когда-то на ханском празднике был? А мяса там много ел?

— Сам не был я, Шо-Пир… У сеидов был праздник… Я факир, факиры рядом стояли, смотрели… Много мяса было… Ио! Наверное, сорок баранов резали! Теперь все факиры на празднике будут, тоже надо баранов, ну, пусть не сорок, пусть десять. Нет, знаешь, лучше, пожалуй, двадцать… Где столько мяса возьмешь?

— А когда тот праздник был, где сеиды баранов брали?

— Своих резали, — быстро ответил Карашир, но осекся: — Нет, не своих у факиров брали тогда, у нас брали, мой маленький ягненок тоже на плов пошел.

— Значит, и теперь у тебя возьмем!

— Хе! — лукаво сощурился Карашир. — У меня нет барана.

— Нет? Ну, и есть ты не будешь! — решительно вставил молча слушавший Бахтиор.

— Как это? Все будут, а я не буду?

— Почему ты думаешь, Карашир, что все будут? — спросил Шо-Пир. — а другие где баранов возьмут? Или своих последних зарежут?

Карашир соображал медленно:

— Как же будет?

— Обойдемся и так…

— Праздник без еды? — с досадой сказал Карашир. — Значит, нам, как и при хане, есть не дадут?

— А кто дать должен?

— Кто праздник устраивает. Власть!

— А власть — это кто? Вы же сами — власть. Ты, кажется, думаешь: у меня или у Бахтиора сотня баранов есть? Подарить могу?

Карашир умолк. Перед его опущенными глазами были снова только сухие камни. Совсем нерешительно добавил.

— И музыканты не будут играть?

— Скучный праздник! — сказал Исоф, повернулся спиной к Шо-Пиру, стал разглядывать далекую ледяную вершину.

— Неужели, когда по вашим участкам вода побежит, скучно вам будет? произнес Шо-Пир, укрепляя новый рисунок на только что выложенной башенке.

Все промолчали. Задумчивым казался даже Бахтиор. До сих пор он как-то не думал об этом, но ему тоже представлялось… впрочем, он был вполне согласен с Шо-Пиром.

Ставя башенки, расчищая засоренные канавки на следующих участках, все хранили молчание. Возле башенки, обозначенной изображением Рыбы, Карашир остался один. Долго ходил вдоль канавки, определяя наклон участка, представляя себе, как по нему будет разливаться вода; измеряя его шагами, присматривался к камням, которые предстояло убрать перед посевом. Карашир, казалось, забыл, что ему сейчас следует участвовать в общей работе. Шо-Пир окликнул его:

— Что делаешь там, Карашир? Иди-ка сюда! Последняя башенка!

Карашир медленно подошел:

— Шо-Пир!…

— Что скажешь?

— Тот участок — Рыбы участок — мой будет, хорошо?

— Почему так? — сразу возбудился Исоф. — Пусть тогда мне пойдет!

— Нет мне! — горячо воскликнул Карашир.

Шо-Пир остановил их движением руки:

— Что спорите? Сказано — жребий!

— Пускай по жребию мне Рыба будет!1

— Не надо ему! Чем я хуже?

Шо-Пир рассмеялся:

— Идите-ка теперь по домам, кончена наша работа…

Карашир и Исоф, уныло перебраниваясь, ушли; ветер трепал их одежду. Задумчивый Бахтиор обратился к Шо-Пиру:

— Правду они говорит, Шо-Пир! Без еды какой праздник?

— Я и сам думаю, Бахтиор… Но что можем мы сделать? В будущем году иначе праздник будем устраивать, а пока… Вот если б караван сегодня или завтра пришел — лепешек из муки напекли бы, а я бы им русский пирог приготовил. Не ел, небось, никогда? Беспокоюсь я: черт его знает, не случилось ли, с самом деле, беды с караваном? Ни слуха о нем. Нехорошо получается.

— Очень нехорошо, Шо-Пир! Домой пойдем теперь?

— Пойдем, пожалуй…

По расчетам Шо-Пира, караван давно уже должен был прийти в Волость.

Кроме пути вдоль Большой Реки, по которому было десять дней караванного хода, существовал и другой, соединявший Сиатанг с Волостью, путь — прямиком через труднодоступный перевал Зархок и далее, к Большой Реке, соседним зархокским ущельем.