Избранное

За занавеской загугукала Света. Рая пошла к дочурке. Света утихает.

Н а т а л ь я  Н и к о л а е в н а. На костер возводят еретиков… А он… Ну, какой он еретик?

Р а я. Ну нету молока, Светочка. Нету. (Выходит из-за занавески.) Вот и ночь кончается. Светает. Спасибо вам, Наталья Николаевна. Идите к себе. А то и вы тут страдаете всю ночь со мной… (Прислушивается.) Кто-то хрипит…

Н а т а л ь я  Н и к о л а е в н а. Это тебе показалось.

На стене прохрипел, будто прочистил свое горло, черный диск репродуктора. Раю и это испугало. Она прильнула к Наталье Николаевне. Из репродуктора полилась звонкая мелодия песни:

«Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля…»

Р а я. А мы еще не ложились…

Н а т а л ь я  Н и к о л а е в н а. Какая песня хорошая. Чистая такая, задорная. Хорошо день начинать такой песней.

Р а я. Какой шарф у вас… мя-агкий, нежный…

Н а т а л ь я  Н и к о л а е в н а. Это подарок мужа. (Разворачивает шарф. На пол падает красненькая книжечка. Рая поднимает ее.)

Р а я. Красивая книжечка. (Отдает Наталье Николаевне.)

Н а т а л ь я  Н и к о л а е в н а. Только начал. Вот послушай. (Читает.) «Несколько наводящих вопросов о связи времен. Отходя ко сну, спроси себя сам: «Что ты сделал сегодня?» Подведи итоги делам твоим…»

За окном резкий сигнал автомобиля. И этот гудок испугал Раю, она опять прижалась к Наталье Николаевне. Обе опасливо посматривают на дверь.

Р а я. Наталья Николаевна, родненькая, не оставляйте меня одну. Мне страшно…

Н а т а л ь я  Н и к о л а е в н а. Ну что ты, Раечка, что ты?! Я с тобой. Не бойся, милая, не бойся, рыбка…

Громкий, властный стук в дверь.

Иди открой.

Р а я. Я не могу встать. Я встать не могу.

Наталья Николаевна, положив на подоконник красную книжечку и шарф, пошла к двери. Открыла дверь и отступила. В комнату вошел  Ф е д о р  П а в л о в и ч  У х в а т о в. Остановился у порога, увидя Наталью Николаевну в своей квартире. Рая и Наталья Николаевна заглядывают за спину Ухватова, ожидая еще кого-то. Но Ухватов рывком захлопывает дверь. Рая кинулась мужу на шею.

Н а т а л ь я  Н и к о л а е в н а. Ну вот. Получай мужа. (Вздохнула.)

Р а я. Федя! Федечка! Пришел наконец!

У х в а т о в. Ну, чего ты? Сдурела? Что такое? Что тут случилось?

Н а т а л ь я  Н и к о л а е в н а (радостно). Ну вот и всё, и всё. А ты беспокоилась. (Ухватову.) Она так волновалась, так тревожилась, боялась за вас. Всю ночь не спала… (Замечает неприязнь, даже враждебность Ухватова, и радость исчезает с лица Натальи Николаевны. Голос у нее становится глуше, тише, будто она в чем-то виновата.) А вы, хвала богу, пришли. Я ей говорила… А теперь могу и уйти. Спокойной ночи. (И она идет к двери, униженная, тихая, виноватая.)

Р а я. Спасибо вам, Наталья Николаевна! Спасибо!

Н а т а л ь я  Н и к о л а е в н а. Не за что. (Вышла.)

У х в а т о в (шепотом). Чего она здесь? Что ей тут надо?

Р а я. Федя!

У х в а т о в. Почему ты с ней водишься?

Р а я. Федя, ты послушай…

У х в а т о в. Ты что, маленькая? Не понимаешь? Не знаешь — кто она?

Р а я. Она душевный человек. Добрая женщина!

У х в а т о в. Не заступайся. Где ее муж? Кто он? Ты что? Не знаешь, чем это пахнет? Ты хочешь и сама влипнуть и меня под монастырь подвести?

Р а я. Федя! (Несмело оправдывает Наталью Николаевну.) А я ее позвала… Я места себе не находила, всю ночь дрожала, как в лихорадке. Ты всегда домой приходил аккуратно, а тут — жду всю ночь, целую ночь… У меня даже молоко пропало. Она… Федя, она — хороший человек. Я ведь думала, я боялась, что тебя… Сам видишь — что с городом стало.

У х в а т о в. Да-а, катаклизм небывалый…

Р а я. И много людей погибло?

У х в а т о в. Да каких! Пока не считали. И меня тряхнуло! Подкинуло! Ну в общем — собирай монатки. Я уже не инструктор.

Р а я (опустилась на стул). Фе-едя!..