Избранное

Д е д. Товарищ председатель! Это баба моя прислала меня к тебе. Так ты уж, будь ласков, не обижай ее.

К о в а л ь ч у к. За что же ее обижать?

Д е д. Да и меня тоже. Так ты зайди. Говорят, что ты водку не пьешь, так мы уж специально взяли красненького, сладкого. Чем богаты, тем и рады.

К о в а л ь ч у к. Ну зачем это, дедушка?

Д е д. Нет, нет, председатель. Ты свое слово сдержал. Мы за тобой, как за родным сыном. Хату нам поставил, так не откажи — приди на новоселье. И праздник завтра. А у нас ни сыновей, никого. Приди, как свой, как сын.

К о в а л ь ч у к. Коли так, приду.

Д е д. Смотри! А я пойду на пост. (Ушел. Но что-то вспомнил и вернулся.) Ты водку не пьешь, так мы в магазине красного, сладкого взяли, специально.

К о в а л ь ч у к. Спасибо тебе, дедушка. Большое спасибо.

Д е д. И тебе спасибо. (Ушел.)

К о в а л ь ч у к (один). Ах, старик, старик!..

Появляются  Р о м а н  и  С а м о с е е в.

С а м о с е е в. Вот он, твой кровопийца. Сидит и пузо гладит.

Р о м а н (подходит к Ковальчуку). Ну, вот и я!

К о в а л ь ч у к (обрадовался). Роман? Вернулся?

Р о м а н. Вернулся. Вернулся, чтобы поговорить с тобой по душам.

К о в а л ь ч у к (поняв его). Ну что ж, давай говори.

Р о м а н. Ты мне ответь: правда, что я вор? Чего молчишь? У тебя сын мой, Колька, спрашивал? Вор я или нет?!

К о в а л ь ч у к. Ты у себя спроси, Роман.

Р о м а н. Я у тебя спрашиваю.

К о в а л ь ч у к (спокойно, вежливо). Я понимаю тебя, Роман. Ты, успокойся, не горячись. Только время ты выбрал неподходящее.

С а м о с е е в (Роману). Слыхал? Какой ласковый. Сына твоего пригрел, дочь твою премией наделил, только бы вину перед тобой загладить. Невесткой готов взять, только бы ты смолчал. Тряхни-ка ты его!

К о в а л ь ч у к (поражен поведением Самосеева). Какой же ты подлец! Вот как ты решил со мной расквитаться! Чужими руками? Почему же ты, трусливая твоя душонка, боишься? А? Он ведь из-за тебя в тюрьму угодил. Ты сам крал и других делал ворами! И теперь хочешь, чтобы он опять за тебя в тюрьму пошел? (Роману.) Ты, Роман, пьян сегодня. Отложим наш разговор на завтра.

С а м о с е е в. Ты его не поил. И разговор откладывать не будем.

Р о м а н (мучительно соображая). Правильно. Ты поил. И разговор откладывать не будем. Вы между собой деретесь моими руками? Как тут разобраться: кто из вас прав, а кто виноват?

С а м о с е е в. Он виноват!

Р о м а н. Сына, говоришь, пригрел, дочь премировал…

С а м о с е е в. Семью расколол. Кому ты теперь нужен?

Р о м а н. Думаешь, никому? Друг мой сердечный! А тебе ведь нужен? Ах, только кулаки мои тебе нужны!.. А душа? А душу куда девать?! Вот тебе мои кулаки!.. (Вдруг круто повернулся к Самосееву и со всего размаху ударил его в челюсть, тот отлетел в кусты.)

С а м о с е е в. Караул! Бьют! Спасите! Убивают!

Р о м а н (повернулся к Ковальчуку). А теперь и с тобой разговор окончим! Освободи душу! Мне с людьми жить надо! Мне людям в глаза глядеть надо! Как мне людям в глаза смотреть? Ты мне скажи, вор я или нет?! (Держит Ковальчука за воротник.) У меня завтра сын об этом спросит!

К о в а л ь ч у к (спокойно взял Романа за руку). Роман! Ты сам должен дать ответ… Себе и людям.

Р о м а н. Я от тебя жду ответа! От тебя!

С а м о с е е в. Караул! Помогите!

Прибегают  А к с и н ь я, В а с и л ь, Ю л я, из клуба — Т е р е ш к о, Г р а ч е в, Л и х т а р о в, С е н ь к а  З а и к а.

А к с и н ь я (бросилась разнимать Романа и Ковальчука). Что ты делаешь?! Роман! Что ты надумал? (Оттянула его от Ковальчука.)

Т е р е ш к о. Что тут случилось?

С а м о с е е в. Арестант! Бандит! Убить хотел!

Т е р е ш к о (Роману). Ты что? Ты на кого руку поднимаешь? Ему (указывает на Ковальчука) всей деревней поклониться надо за все, что он сделал, чтобы мы, чтобы у нас… чтобы…

С е н ь к а  З а и к а. Чтобы люди не журились.

Т е р е ш к о. А ты на него руку поднял?!

К о в а л ь ч у к. Подожди, Терех!

А к с и н ь я. Председатель! Дорогой! Родимый! Прости его!

К о в а л ь ч у к. Успокойся, Аксинья. Роман сегодня не виноват. И ему нечего прощать. Когда он поднимал руку на колхозное, на общественное, ему мы не могли простить. А сегодня… Если он и поднял на кого руку, так тот (ищет Самосеева) сам виноват.

С а м о с е е в  исчезает.

А тебе, Роман, вот мой ответ: иди и соскреби свою щетину…

С е н ь к а  З а и к а. Как пережиток прошлого.

К о в а л ь ч у к. …и пойдем вместе с людьми…

З а н а в е с.

1957