Избранное

Л е в о н (воинственно). Какая же это линия? Не линия это!

Г л у з д а к о в (с сожалением). Передовики они. А кому виднее? Тому, кто впереди…

Л е в о н (авторитетно). Головокружение от успехов у них! Левацкий заскок!

Г л у з д а к о в. Терминология правильная. (С похвалой.) А ты подковался.

Л е в о н. Скользко, потому и подковался.

Г л у з д а к о в. Вот поди угадай, на кого поставить… Я надеялся, что твой зять, Зайграй, — верная ставка. Даже сам вызвался в депутаты райсовета его выдвинуть. Дал и свое согласие баллотироваться в райсовет по вашему колхозу. А тут получается… Как сказал поэт: «И что с чего последует — неясность… Вот туга́… И черту только ведомо — отколь растет нога…» Просто ум за разум заходит. Чувствуешь себя будто корова на льду…

Л е в о н. Митрофан Сазонович! Только не в депутаты зятя! А то… Ох, как можно погореть на этом! Подохотить перегибщиков?!

Постучав в дверь, входят  Л у ш к а  и  М а к с и м.

Л у ш к а (войдя, Максиму). Ты как в воду глядел. (Глуздакову.) Добрый день, товарищ Глуздаков.

Г л у з д а к о в. А, Левониха! Здорово, здорово!

М а к с и м (здороваясь с Глуздаковым за руку). Я ведь знаю: не может такого быть, чтобы Левон приехал в район и не наведался к Митрофану Сазоновичу.

Л у ш к а. Я его по амбулатории ищу, бегаю, беспокоюсь. Думаю, неужто в больницу положили человека? А он вот где. Ты же к докторам рвался. Жаловался: гастрит, диета нужна, молоко от одной коровы… (Добродушно, но с усмешкой.) А-а, так ты, значит, тут себе фершала ищешь. Надеешься, что Митрофан Сазонович тебе диету пропишет?

Л е в о н. Стыда у тебя нет! Ты ведь не где-нибудь… Уважение надо иметь.

Л у ш к а. Ничего, он — свой человек. Так ты жаловаться пришел? На кого? На зятя? Дочку хоть пожалей. Извелась, бедная, из-за вашей неприязни. (Глуздакову.) Вы только подумайте, Митрофан Сазонович, — свадьбу не можем сыграть. Уперся руками и ногами. А девушка — ни дома, ни замужем. Но все равно, Левонушка, ты на своем не поставишь! Не будет по-твоему, козел ты упрямый! Только вы, Митрофан Сазонович, не потакайте ему!

Г л у з д а к о в (Левону). Она, значит, зятя поддерживает?

Л е в о н. Потому что глупая. Расхвалили ее, в газете портрет напечатали, передовичка, мол, раззадорили ее. Вот она и закусила удила.

Л у ш к а. Расхвалили! Раззадорили! Люди расхвалили, не ты! Я с тобой двадцать лет живу, а слышу только одно: дура, глупая.

Л е в о н. И все же не с людьми живешь, а со мной.

Л у ш к а. Ах, вот ты как!

Г л у з д а к о в. Ну, хватит, хватит! Это уж семейная ссора. Дома разберетесь.

Л у ш к а. Погоди же, Левонушка! Погоди!..

Г л у з д а к о в. Тише, тише, я вас прошу. Ох и боевая же у тебя баба, Левон. А я думал, что она тихая, спокойная…

Л е в о н. Это зять ее так настропалил. В коммунизм захотела.

Г л у з д а к о в. Только по-дружески вам советую: не надо скандалить. Идите и в коммунизм. Только тихо, мирно, спокойно…

Л у ш к а. Ты что на зятя-то киваешь? Гордился бы таким зятем! А ты…

Л е в о н. Втюрилась ты в него пуще девчонки несмышленой, безо всякого соображения. А тут — принципы! Ясно? А коли принципы задеваются, то никакие зятья, никакие сваты не в счет.

М а к с и м (еле сдерживает себя). Ах, вот как оно! Принципы, значит… Тогда это… Я, брат… (Глуздакову, спокойнее.) Хотел я с вами с глазу на глаз посоветоваться, товарищ Глуздаков. Но вижу, что полезно будет, коли и он послушает.

Л е в о н. Давай! Давай!

М а к с и м. Скажем, поймали человека — уворовал он сена охапку колхозного, — а ему никакого наказания.

Л е в о н. Значит, не поймали…