Избранное

От твоих очей и бровей жжет мне душу огнем кручина,—
Смущены красотой твоей живописцы Рума и Чина.

Где двоякое, где одно — разобрать я, увы, не в силах,—

Быть красивой тебе дано: брови — две, а краса — едина!

Я ресницами пыль мету, орошая ее слезами,

Чтоб красы твоей чистоту не попрала во прах судьбина.

Воздавалась и мне хвала, а теперь я людьми ославлен:

Что таил я — всем предала моих слез горючих лавина.

Не найти у твоих дверей мне и камня — прилечь устало:

Там, где ты, любой из камней — краше жемчуга и рубина.

О святоша, ты чтишь мечеть, отвергая утехи хмеля,—

Погребок, где дано хмелеть, для тебя — навсегда чужбина.

И Хафизу не дорога вся тщета-суета мирская:

Он, гуляка-бедняк,— слуга у великого властелина.

* * *

Твои кудри — мрак ночной, солнца свет в себе таящий,
Лик твой — утро с белизной, через тьму кудрей светящей.

Видно, вознесен молвой буду я в день судной смуты:

Весть об этом — локон твой, так смутительно манящий.

Благовонный ветерок от кудрей твоих душистых

Пеленой сады облек, благовония дарящей.

Лик твой всполохом огня мое сердце окровавил,

Сгубит рой ресниц меня, стрелами ко мне летящий.

И едва ты выйдешь в сад, кипарис клонится долу,

И деревья все лежат пред тобой густою чащей.

И в очах твоих задор, хмель, истома — разве диво?

Моей кровью пьян твой взор — сам хмельной и всех пьянящий.

Горечью меня доймет: ты соперников приветишь,

Речью, сладкой словно мед, а на деле — яд точащей.

Сладок о Ширин рассказ — о ее любви к Хосрову,

Горек о Фархаде сказ — солью словно бы горчащий.

Что за прок тебе, Хафиз, жить в Хорезме безотлучно,—

Покорен уж сам Тебриз славою твоей гремящей!

* * *

От тебя и гнет мук мне во благо дарим,
Боль моя — что ты друг супостатам моим.

Будь же дружною впредь ты с моею слезой:

Словно жемчуг, блестеть вам дано лишь двоим.

Видя светлый твой лик в темных кольцах кудрей,

Я надежду постиг, но боязнью гоним.

Взор твой — быстрый такой: каждый миг он — другой,—

Ведь неведом покой озорным и хмельным.

Сердце так потому к чудо-стану влечет,

Что желанно ему быть таким же прямым.

«Где уста прячешь ты?»— я спросил и примолк,—

В книге книг Красоты они — словно бы «мим».

Сжалься, друг дорогой, над безгласным рабом,—

Тебе верным слугой станет Абдуррахим.

* * *