Избранное

— Да нет же, брат! Играл я вчера в кости. Подходит ко мне один торговец, я с ним накануне рассчитался, и говорит: «Приехал сегодня тут садовник из Брчко, сливами торгует, у него умерла богатая тетка и оставила ему большое наследство, дурень и помчался на радостях в Сараево кутить. Если не побрезгуешь объегорить дурака, поищи его». «Не побрезгую»,— ответил я. Не я, так другой охотник найдется. И пошел за Мухаремом Пево. Он игрок классный, я рядом с ним ребенок. Так и так, говорю. Возьми с собой деньжат, поначалу мы немного проиграем, чтоб садовник вошел во вкус, а потом — помогай ему бог. Ты, пожалуй, ему и на обратную дорогу в Брчко не оставишь. «Ничего, пешком дойдет»,— смеется Пево. «Выигрыш пополам».— «Ладно, пусть будет по-твоему». Встретились в Каменном хане. Тут и садовник, бедолага. «Часто играешь?» — спрашиваю я его. «Не слишком часто, но всегда удачливо. Если будет везти, как в последние дни, берегитесь. А и проиграю малость, не беда!» Господь с тобой, не малость ты проиграешь, думаю я про себя, а все, что у тебя есть. А он словно читает мои мысли. «У меня,— говорит,— сто дукатов, больше с собой не взял. А сколько у вас?» Мы обалдели. Сто дукатов, ведь это целое богатство! Вижу, Пево совсем терпение потерял, глаз не сводит с кучи монет, еле языком шевелит. Начинай, говорит, чего ждать! Погодите, говорит садовник, сначала словом перекинемся, как у людей водится. Посмотрим, сколько у вас денег. Мы с трудом наскребли пятьдесят дукатов. Пево сбегал и занял еще у хозяина трактира. Сели играть, бросили кости Мухарема. Вижу, садовник простофиля простофилей, добрый человек, да умом бог обидел. Сразу стал проигрывать, но ничего — смеется, вина и закусок нам поставил. «Для хороших людей ничего не жалко»,— говорит. Я так даже расстроился. Выигрывать я люблю, но и играть люблю, а здесь, похоже, скоро и конец будет. Но вдруг все перевернулось, садовник перестал проигрывать, а мы начали. «Что такое? — веселился садовник.— Никак счастье на мою сторону перекинулось!» И в самом деле. Как бы мы ни бросали, у него всякий раз лучше. «Вот чудеса-то!» — кричит он, а сам все забирает и забирает банк. Напрасно мы дули на кости, обносили их вокруг головы, подолгу трясли в зажатом кулаке. А садовник знай кивает головой и нас подбадривает: «Все надо испытать!» — и берет банк. Меня обчистил за полчаса. Пево — за час. В конце оставил нам мелочишку, чтоб было на что выпить, и спрашивает, когда еще встретимся. А мы с Пево смотрим друг на друга, не можем в себя прийти от изумления. Что такое, что сделал с нами глупый садовник? Пево кусает губы, вращает глазами, не то ему обидно, что проиграл, а то, что все про это узнают. А меня смех разбирает. «Что с тобой? Чего смеешься?» — удивляется Пево. Да как же не смеяться? Неужто не видишь, что нас обмишурили? Какая тетка, какое наследство? Это же мастер своего дела, почище нас с тобой! «Да, иной раз побалуешься»,— добродушно улыбается садовник. Ну, ладно, говорю ему. Ты здорово нас надул, но дай и нам хоть чем-нибудь поживиться. Как это ты бросаешь кости так, что всегда получаешь то, что хочешь? «Откровенно говоря, я сразу заметил, что в костях свинец, он-то и тянет на большие очки. Пока не наловчился бросать, проигрывал. А потом вы стали проигрывать. Как видите, все без обмана». Так и отделал нас садовник, да еще признался, что это торговец навел его на нас. Как охотника на дичь. Мы попросили его хоть не рассказывать про все про это и сами не стали о своем позоре трезвонить. Неохота дураками себя выставлять! Потому и говорю: сыт я сегодня бедами по горло.

— Так тебе и надо,— сказала Тияна.— Не стыдно отнимать у человека деньги?

— Я, сношенька, кажется, сказал, что он их у меня отнял, а не я у него.

— Вчера ты, сегодня у тебя. И поделом.

— Поделом, коли ты так считаешь, но мне от этого не легче. Ну как, Ахмед, пойдем, что ли?

— Завтра приду. Наверное.

— Не завтра, сейчас надо идти. Шехага ждет!

— Пойди уж, раз ждет,— сдалась Тияна.— Только скорей возвращайся!

Осман и это повернул по-своему:

— Спасибо, сношенька. Он скоро вернется, чай не дурак надолго оставлять тебя одну!

Напрасно взывать к его совести, он не может без своих шуточек.

На улице он доверительно кивнул мне головой и сказал, что, прежде чем идти к Шехаге, он должен кое-что рассказать.

Он повел меня во двор мечети, мы сели под оградой, чтоб укрыться от ветра, срывающего листья со слив. И тут я услышал удивительную историю.