Читаем Избранное. Искусство: Проблемы теории и истории полностью

167 Ф. Ф. Зелинский также выбрал «личность» в качестве коррелята, определяющего модель культуры личности. Согласно его периодизации история европейской культуры развивалась по следующей схеме: I. Античность – свобода для избранных личностей. II. Средние века – личность растворена в массе («личность – смиряйся и терпи»). III. Возрождение – бегство личности от массы («индивидуализм»). IV. Просвещение – личность старается подчинить себе массу (дух пропаганды). V. Новое время и новейшее – личность стремится превратиться в массу (или слиться с массой). См.: Зелинский Ф. Ф. Цицерон в истории европейской культуры // Зелинский Ф. Ф. Из жизни идей. Т. IV. Вып. 4 (III). СПб., 1896. С. 32–57.

168 А. А. Богданов выделял четыре типа культур: Первая – эпоха первобытных культур (личность растворена в массе). Вторая – эпоха авторитарных культур (личность подчинила себе массу). Третья – эпоха индивидуалистических культур (личность выделиться из массы). Четвертая – эпоха коллективистских культур (или массовая культура). См.: Богданов Л. Л. Наука об общественном сознании. СПб., 1913. С. 45.

169 Соломон Рейнак в 1904–1906 гг. описал формулу для передачи иллюзии движения в древних культурах: «Распластованное в воздухе животное образует прямую, как бы несущуюся стрелу, голова и хвост дают зрителю направление, в котором совершается движение, и мускульных ощущений глаза, скользящего вдоль прямой, чтобы получилось удовлетворительное впечатление движения». Шмит. Ф. Искусство. Основные проблемы. С. 138.

170 См.: Шмит Ф. И. Рецензия на рус. перевод кн.: Рейнак С. История пластических искусств (Аполлон). СПб., 1912 // Гермес. 1913. Т. 12, № 1, 2. С. 1–3.

171Чурилин Тихон (1885–1946) – поэт Серебряного века, по своей поэтике близок к футуристам. Ф. Шмит цитирует стихотворение Т. Чурилина «Смерть часового». См.: Шмит Ф. И. Искусство. Харьков, 1919. С. 100.

172Шмит П. Ф. Жизнь Ф. И. Шмита… С. 118–119.

173Шмит Ф. И. Искусство, его психология, его стилистика, его эволюция. Харьков, 1919. С. 294–296.

174 Например, об импрессионизме в 1936 г. Ф. Шмит писал так: «Эта живопись чрезвычайно быстро, едва успела определиться, выродилась и сгнила на корню, импрессионизм был весьма недолговечен… Был сделан роковой шаг дальше, за пределы реализма…теперь все пусто…Формализм есть стиль фашизма, есть яд…». Эти замечания Шмита требуют специального исследования в контексте той сложной морально-психологической ситуации, в которой он невольно оказался. См.: Шмит Ф. «Художественная критика. Выставочные заметки историка» // Шмит П. Ф. Жизнь Ф. И. Шмита… Л., 1977.

175Шмит Ф. И. Искусство… 1919. С. 4–5.

176 Концепция великого неополитанца Вико была известна нашим соотечественникам еще в XIX в. См.: Дианова В. М. Концепция циклического развития культуры Джамбаттисты Вико и ее последователи // Studia culturae. Выпуск 2. СПб., 2002. С. 44–46. Следовательно, идея «циклизма» в некотором смысле была экспортирована в русское интеллектуальное пространство с Запада.

177Вико Д. Основания новой науки об общей природе наций. М., 1940.

178 В конце XIX – начале XX века в России появилась целая плеяда отечественных циклистов: философ К. Леонтьев, историк Н. Я. Данилевский, географ B. Г. Богораз-Тан, экономист Н. А. Кондратьев, социолог и культуролог П. Сорокин. Следует отметить, что историографическое осмысление российского «циклизма» было начато только в последнее десятилетие XX века. См.: Хачатурян В. М. Теория культурно-исторических типов Н. Данилевского: логика и противоречия // Общественные науки и современность. 2003. № 2. С. 96–109.

179Шмит Ф. И. Искусство… 1919. С. 8.

180 См.: Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Взгляд на культурно-исторические отношения славянского мира к романо-германскому. СПб., 1889. С. 95.

181 «Преемственность сближает разные коллективы и создает из них коллективы более крупного характера: племена или классы объединяются в народы, народы объединяются в “культурно-исторические миры”». Шмит Ф. И. Искусство. Основные проблемы теории и истории. Л., 1925. С. 172.

182 Очень образно о роли «варваров» в культуре высказался французский историк, один из представителей первого поколения школы «Анналов» Ф. Бродель: «Ворота завоеванного мира захлопываются за варваром, а сами варвары растворяются в более высокой, хотя и обессилевшей на время, культуре». См.: Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономия и капитализм (XV–XVIII вв.). М., 1998. Т. 1. С. 46.

Перейти на страницу:

Все книги серии Российские Пропилеи

Санскрит во льдах, или возвращение из Офира
Санскрит во льдах, или возвращение из Офира

В качестве литературного жанра утопия существует едва ли не столько же, сколько сама история. Поэтому, оставаясь специфическим жанром художественного творчества, она вместе с тем выражает устойчивые представления сознания.В книге литературная утопия рассматривается как явление отечественной беллетристики. Художественная топология позволяет проникнуть в те слои представления человека о мире, которые непроницаемы для иных аналитических средств. Основной предмет анализа — изображение русской литературой несуществующего места, уто — поса, проблема бытия рассматривается словно «с изнанки». Автор исследует некоторые черты национального воображения, сопоставляя их с аналогичными чертами западноевропейских и восточных (например, арабских, китайских) утопий.

Валерий Ильич Мильдон

Культурология / Литературоведение / Образование и наука
«Крушение кумиров», или Одоление соблазнов
«Крушение кумиров», или Одоление соблазнов

В книге В. К. Кантора, писателя, философа, историка русской мысли, профессора НИУ — ВШЭ, исследуются проблемы, поднимавшиеся в русской мысли в середине XIX века, когда в сущности шло опробование и анализ собственного культурного материала (история и литература), который и послужил фундаментом русского философствования. Рассмотренная в деятельности своих лучших представителей на протяжении почти столетия (1860–1930–е годы), русская философия изображена в работе как явление высшего порядка, относящаяся к вершинным достижениям человеческого духа.Автор показывает, как даже в изгнании русские мыслители сохранили свое интеллектуальное и человеческое достоинство в противостоянии всем видам принуждения, сберегли смысл своих интеллектуальных открытий.Книга Владимира Кантора является едва ли не первой попыткой отрефлектировать, как происходило становление философского самосознания в России.

Владимир Карлович Кантор

Культурология / Философия / Образование и наука

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее