Избранное. Исторические записки

Но все это чуть-чуть заметно. Именно «Пропилеи», а не «храм». Храм? И значит, русская «суть»? – Ах, она мучительна. Ах, она страшна. До «Святой Руси» народ дотащился сквозь чернь таких окаянных «труб», с таким «скрежетом зубовным», и стенаниями и вздохами… Они оба, пейзажист и историк, взяли «Власа» вот собирающим копеечки² на блюдо для построения «Церкви Божьей». Благочестивый вид и благообразное занятие. Но была история «до этого», и вот на эту «историю» оба накинули покров. Отчего как-то и заключаешь, что Русь не «кровная» им, не «больная сердцу». Ибо «родное»-то сердце всю утробушку раскопает, и все «на свет Божий вытащит», да и мало еще – расплачется и даже в слезах самого историка или ландшафтиста «кондрашка хватит».

Это мастерская «стилизация» русского ландшафта и то же – истории русской литературы; и еще глубже и основнее – стилизация в себе самом – русского человека, русского писателя, русского историка литературы, русского живописца. Мастерство сказалось в том, что все точно и верно, но все несколько мертво, не оживлено. Нет боли, крика, отчаяния и просветления; не понятно, откуда вышли «русские святые», потому что спрятан, а в сущности не разгадан и «русский грешник». Греческие Пропилеи?.. Но у нас были только «проселочные дороги», неудобные и мучительные. Гершензон «что-то такое сделал в воздухе», – написав чарующие строки, страницы и книги, так что множеству русских читателей кажется, что все еще «стоит Греция», с ее великолепными «Пропилеями» и «Парфеноном», и в них как-то заворачивают и даже с ними сливаются и в них переходят наши «проселочные дороги» и довольно обыкновенные «домишки». Стих Тютчева не показался верным или достаточно красивым Гершензону; и он его немного «подправил», выкинув «Христа» в конце и «эллинизировав» в начале.

Комментарии

¹ Неточность цитирования начальных строк стихотворения Ф.И. Тютчева «Эти бедные селенья» (1855) вызвала критическую реплику в газете «Речь», на что Розанов отвечал письмом в редакцию газеты (РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Д. 330), объяснял ошибку своей рассеянностью.

² Имеется в виду персонаж стихотворения Н.А. Некрасова «Влас» (1855).

Печатается по изданию: В. Розанов. Левитан и Гершензон // Русский библиофил. 1916. № 1, янв. С. 78–81.

Г.В. Флоровский Михаил Гершензон

Михаил Гершензон, скончавшийся в этом году в Москве, занимает выдающееся место среди историков русского общества. Он прошел хорошую подготовку в Московском университете, обучаясь методам исторического исследования у профессора Виноградова (впоследствии сэра Пола). Первоначально он занимался историей Древней Греции: предметом его первой опубликованной работы была «Афинская конституция» Аристотеля как исторический источник. Когда внешние обстоятельства помешали ему стать преподавателем университета, он занялся журналистикой. Но даже после этого Гершензон оставался прежде всего ученым. Следуя своим научным предпочтениям, он сменил поле деятельности и перешел к изучению истории России XIX века. Гершензон всегда работал с первоисточниками. Каждая новая работа его содержала тщательный разбор имеющихся в распоряжении документов, и именно благодаря ему стали доступны многие неопубликованные материалы. За одно это мы могли бы быть в значительной мере признательны ему. Но Гершензон никогда не был простым собирателем документов, и в своих исследованиях никогда не руководствовался одним только любопытством антиквара. Он собирал лишь то, что намеревался потом обработать, синтезировать. Гершензон старался быть не просто рассказчиком, повествователем, но и истолкователем жизни. Он ставил себе целью найти общую формулу, описывающую развитие русского общества. Его вдохновляла идея дать психологическое и философское истолкование человеческой цивилизации.