Избранное: Романы, рассказы

Верно ли, что это мои руки держат письмо, медленно его складывают? Верно ли, что это я ощупываю свои глаза, лицо, грудь?

Почему же глаза сухи?

Слезы на них осушили губы той, что уже ушла в царство мертвых. Даже сейчас я чувствую их нежное прикосновение.

Но вместе с тем кажется, будто с той минуты прошло бесконечно долгое время. Может быть, мне вспомнилось другое — как той ночью в лодке Офелия осушила поцелуями мои слезы?

Может быть, умершие воскрешают в нас воспоминания, чтобы мы почувствовали, что они здесь, рядом? Они, чтобы прийти к нам, обращают вспять течение времени, переводят назад стрелки на часах нашей души?

Моя душа застыла. Как странно — кровь все еще бежит по жилам! Наверное, удары, которые я слышу, — биение не моего сердца, а стук сердца кого-то другого, какого-то незнакомца во мне?

Я опускаю глаза — мои ли ноги автоматически шаг за шагом переступают по земле и несут меня к дому? А теперь поднимаются со ступеньки на ступеньку? Почему же они не дрожат, не подгибаются от слабости, если это и правда мои ноги? Я же убит горем?

И вдруг жестокая боль раскаленным копьем пронзила меня с головы до ног, отшвырнула к лестничным перилам, но тут же я с удивленем замечаю, что боль исчезла, ее нет и в помине, словно никогда не было.

Боль вспыхнула и сгорела, как молния.

Итак, я мертв? Разбился и лежу на каменном полу под лестницей? А дверь открывает, в комнату входит мой призрак?

Нет, чувства все-таки не обманывают, это я сам и есть, вижу стол, накрытый к обеду, подходит отец, целует меня в лоб. Сажусь, начинаю есть, но не могу проглотить ни крошки. Кусок застревает в горле.

Значит, мое тело все же испытывает страдания, но я-то сам об этом не знаю! Мое сердце сжимает рука Офелии, не давая ему разорваться. Да ведь иначе и быть не может! Иначе я не выдержал бы — зашелся криком.

Я хочу обрадоваться: Офелия и правда здесь, со мной, — но не могу, забыл, что надо делать, когда радуешься. Ведь радость выражают ощущения тела, а тело мне больше не подчиняется.

Значит, мне суждено влачить существование живого трупа?

Старая служанка молча уносит нетронутые блюда, я встаю и ухожу в свою комнату. На глаза мне попадаются стенные часы. Три? Но ведь сейчас не больше часа дня! Что это? — часы не стучат!

И вдруг стало ясно — в три часа ночи умерла Офелия.

Тотчас ожило в памяти: сегодня ночью Офелия приснилась мне, она стояла возле моей кровати, улыбающаяся, сияющая от счастья.

«Спешу к тебе, мальчик мой! Поток внял моей просьбе… Не забудь свое обещание… Не забудь свое обещание…» — эти слова донеслись ко мне точно отдаленное эхо.

«Не забудь свое обещание…»

«Не забудь свое обещание…» — непрестанно повторяли мои губы, словно силились пробудить мозг, заставить его наконец разгадать тайный смысл этой просьбы.

Мое тело внезапно охватило беспокойство. Оно словно ждет, что я дам ему какой-то приказ Как ни бьюсь, мои мысли словно оцепенели.

«Спешу к тебе… Поток внял моей просьбе…» — что же это значит?

Обещание? Я что-то обещал? Но что, что?

И вдруг точно удар: я должен сдержать слово, данное Офелии той ночью в челне!

Скорей, не медля, к реке! Сбегаю по лестнице, перескакивая через ступеньки, мчусь что есть сил.

Мозг мой снова ожил, мысли летят, обгоняя друг друга. Нет, это невозможно, — проносится в голове, — ты сам выдумал, нафантазировал какую-то невероятную историю, как в романах.

Хочу остановиться и повернуть назад, но мое тело неудержимо влечет меня вперед.

Выбегаю через проулок к реке.

У берега вижу плот.

На нем — двое.

Хочу спросить: сколько времени вы сплавляли лес от столицы до нашего города? И молчу. Стою в двух шагах, уставясь на плотогонов. Те смотрят с удивлением, а я не могу произнести ни звука, потому что где-то глубоко в сердце слышится голос Офелии: «Разве ты, единственный на всем белом свете, не знаешь, в какой час я приду? Разве тебе хоть раз пришлось меня ждать, любимый?»

И уверенность, столь несокрушимая, ослепительная, что все сомнения вмиг померкли, взывает к моей душе, и кажется — вся природа ожила и вторит призыву: сегодня вечером, в одиннадцать!

Одиннадцать! Час, которого я всегда ждал с таким волнением!

Так же, как той ночью, над водой блещет луна.

Я сижу на нашей скамье, но нет во мне былого радостного нетерпения, я слился с потоком времени, и мне уже безразлично, мчится оно или еле тянется.

Последнее желание Офелии сбудется, так написано в книге чудес. Эта мысль потрясла меня до глубины души, в сравнении с ней все случившееся ранее: смерть Офелии, ее письмо, моя боль, страшное предстоящее мне дело — предать земле останки моей возлюбленной, гнетущая тоска, которая суждена мне до конца моих дней, — все, все это меркнет.

Смотрю на небо, мириады звезд, словно очи всеведущих архангелов, неустанно взирают со своих высей на Офелию и на меня. Я чувствую, как объемлет меня, проникая в самое сердце, великая вселенская сила. Все живое покорно служит ей орудием. Щеки касается легкое дуновение ветра, зовет: ступай к реке, отвяжи челн.

Разум уже не направляет мои поступки, я стал частицей великой природы, мне повелевает ее тайный шепот.