Избранное. Стихи, песни, поэмы

Фотографии старые блекнут с годами.
Я бы рад показать их, – да только кому?
Это бухта Нагаевская в Магадане,
Это практика летняя в южном Крыму.
В проявителе времени тонут, нестойки,
Миловидные лица далёких подруг.
Вот наш класс выпускной перед школой на Мойке,
Вот я сам, в батискафе откинувший люк.
Для чего, покоряясь навязчивой моде,
В объектив я ловил уходящую даль?
Фотоснимки и слайды дымятся в комоде.
Их бы выбросить надо, а всё-таки жаль.
Проржавели суда, и закаты потухли,
Поразбрёлся и вымер смеющийся люд.
Это выкинут всё, как ненужную рухлядь,
Новосёлы, что в комнату после придут.
Но пока ещё лампы медовые нити
Сохраняют накал, занавесив окно,
Я листаю альбомы, единственный зритель,
И смотрю своей жизни немое кино.

1996

Старый друг

Многолетняя дружба – всегда многолетняя ссора,
И поэтому часто напоминает браки,
Там с годами делается предметом спора
То, что в школе было предметом драки.
Многолетняя дружба сродни многолетнему браку, –
Кто ещё так умеет смотреть на тебя спесиво?
Понапрасну стараешься – ты для него не оракул,
Убедивший других, ты его убедить не в силах.
Он с улыбкой оттачивает очередную фразу,
Безошибочно больно тебе нанося уколы.
Ну и что, что тебя он не заложил ни разу?
Это просто кодекс послевоенной школы.
Только он сознаёт, что победы твои – пораженья,
Только он тебя помнит без титулов и залысин.
Подавляя внезапно вспыхнувшее раздраженье,
Понимаешь с тоскою – что ты от него зависим.
Вас навеки друг с другом сковало общее детство,
Отдалённо мерцающее, словно руно Колхиды.
Никуда не деться тебе, никуда не деться
До твоей или, может быть, до его панихиды,
Где в толпе почитателей и устроителей бодрых,
Голоса сливающих в неразличимом хоре,
Онемеет внезапно от горькой своей свободы
Тот, за кем остаётся последнее слово в споре.

1996

Тымера