Избранное. Том второй

— Эй, доктор! Доктор! — крикнул он, высоко задирая голову. — Что же вы опаздываете? Я с ног сбился в поисках хорошей компании… Такие все рожи попадаются… — Он поздоровался за руку сначала с барышней, потом с доктором. — Ну, как дела, Дафинка? — обратился к девушке Аврамов, — как идет изучение аптекарских премудростей? А, значит, ты уже кончила? Браво! Браво! И экзамены сдала? Чудесно! Сейчас тебе ничего другого не остается, как пойти работать в какую-нибудь сельскую аптеку на кооперативных началах. Ну как, согласна?

— Согласна, — засмеялась девушка, чуть смутившись.

— Ну вот, — все так же легко и свободно продолжал начатый разговор Аврамов, — доктор будет каждому больному выписывать по три-четыре рецепта, чтоб была работа и для аптеки. А за труды мы будем отчислять ему процент от сверхприбыли…

— Нет, шутки в сторону, — серьезно сказал доктор. — Идея организации аптеки в селе совсем неплоха.

— Да ты только посмотри вокруг, доктор! — повернулся Аврамов, обводя рукой собравшуюся толпу. — Посмотри, сколько народу съехалось — просто диву даешься. Какой-то грязный оборванец обвел вокруг пальца целую околию…

— И тебя в том числе! — усмехнулся доктор, хлопнув его по плечу.

— Хлеба и зрелищ! — пожал плечами Аврамов. — Делать нечего, приходится идти в ногу со временем.

— Все это легко объяснимо, — серьезным тоном начал доктор. — Ведь на селе свадьба, хоровод и престольный праздник — все еще единственные развлечения для людей… Куда ж еще пойти, что делать? Ни кино, ни театра, ни музея…

— Стало быть, глухонемому нужно памятник поставить за полезную культурную деятельность? — подмигнул Аврамов, усмехаясь.

— Ему еще поставят памятник, пусть только вспыхнет здесь какая-нибудь эпидемия, — с угрозой сказал доктор. — Пошли, пошли, посмотрите, что творится там, у источника. — И он начал пробираться вперед в густой толпе.

Источник был в глубине под навесом, у стены маленького алтаря часовни. Склонясь над железными перилами, люди черпали воду кувшинами, черпаками из тыквы-горлянки, медными кружками, мисками и бутылками, разливали, пили ее и брызгали себе на головы и лица. Под ногами у людей образовалась целая лужа. Они шлепали в жидкой грязи, проливая воду. Иногда кроме брызг в родник попадали целые струи черной, липкой грязи.

— Здоровье поправляют, а? — возмутился Аврамов. — Эх, взгреть бы их всех хорошенько.

— Ну-ка дайте взглянуть! — Молодая аптекарша, стараясь не испачкать свои белые туфли, тоже нагнулась к источнику. — Нет, это невозможно, просто невозможно! — Она передернула плечами и отшатнулась.

— Только тифа и не хватает! — произнес доктор Василев. — Вот это — настоящее преступление! — И он показал на мутный, загрязненный источник.

Потом они заглянули в часовню. Внутри и перед входом толпилось человек сто. Все ждали, когда начнется распродажа даров.

— Да подождите, куда спешить! — важно говорил Димитр Плахов. — Мы еще ничего не решили.

— Может, и не сегодня это будет! — из противоположного угла часовни вторил ему Петко Карамихалев. — И что за народ! Не дают обдумать как следует.

Он не хотел, чтобы распродажа была сегодня, потому что надеялся, что завтра в церкви они поделят дары между собой. Потому так все и затянулось, хотя освящение давно окончилось.

— Да погодите вы! — кричал и Геню Хаджикостов, который, усадив своих гостей за маленьким «особым» столом, вернулся в часовню и уже пробирался вперед, к самому алтарю. — Ну, если распродажа будет и не сегодня, что такого случится?

— Сегодня, сегодня все будет, — откуда-то из угла отвечала Азлалийка. — Зачем тянуть… Пусть купят себе люди, что им хочется, да и покончим с этим…

Покупатели, мокрые от пота, с красными лицами и вытаращенными глазами, беспокойно напирали. Они шумели, протестовали, отпускали язвительные замечания, гадая, почему это покровители часовни не хотят распродавать дары сейчас, и не собирались расходиться.

В противоположном от себя углу доктор Василев заметил глухонемого. Тот стоял как пригвожденный к месту, усталый и бледный.

— Вон, взгляни на своего дружка! — толкнув Аврамова в бок, сказал доктор.

— Может, кому и дружок, да только не мне! — ответил Аврамов, выбираясь из толпы. — Ну и дела, — он вытер пот со лба. — Эти люди здесь сварятся, чтоб им пусто было!

— Хотят влезть в карман к глухонемому, — сказал доктор и направился к лоткам.

12

После полудня жара стала невыносимой. Потные, оживленные и раскрасневшиеся, подхваченные вихрем общего веселья, парни и девушки бегали из хоровода в хоровод, прыгали, смеялись, задирали друг друга. Их бабки, матери и тетки издали глядели на своих детей — таких нарядных, молодых, ловких — и любовались ими. Они посмеивались, как бы в шутку говорили о сватовстве, но в этих шутках было немало тонких расчетов, далеко идущих планов и тайных желаний. До сегодняшнего дня, с головой погруженные в свои заботы, поглощенные тяжелой работой на жатве, они и не помышляли ни о помолвках, ни о свадьбах, но теперь — вот только окончится молотьба — снова подойдет время сватовства.