Избранное. Том второй

Дед Фома глубоко вдохнул воздух в легкие, потом выдохнул и опять съежился в своей широкой безрукавке. «Ух, отлегло от сердца!» — мысленно порадовался он… Вот уж две недели почти слушает он гнусные россказни этих антихристов, и сердце его кипит от гнева и боли. Они измучили его, довели до изнеможения своим неистовым бешенством против России и братушек. Но теперь этот подхалим получил пинка. Дед Фома все ему выложил, как знал и умел. И пускай он теперь делает что хочет. Пускай идет, заявляет в полицию.

Дней десять после этого дед Фома не переступал порога корчмы Мисиря. Нелегко ему было: больше-то ходить некуда! Он охал, его тянуло туда, привычка брала свое, но он не шел, только сопел и ругался. Однажды вечером Манолица спросила его, почему он не ходит больше в корчму к Мисирю слушать радио. И тут он рассказал ей о своем столкновении с корчмарем.

— А почему бы тебе не ходить? — сердито спросила Манолица. — Он открыл эту нору, чтоб собирать людей и морочить им голову. А ты будешь говорить правду. Не может он тебя прогнать… Ходи, ходи, папаша! Говори им все, упырям этим. Так прямо в глаза и говори. Ты старый — они тебе ничего не могут сделать.

— Эх, сноха, они как собаки бешеные. Так на всех и бросаются. Да мне бояться нечего. Мое время прошло.

Дед Фома задумался. Да, невестка права. Отчего ему не ходить? Что́ он, должен им что? Он будет ходить туда, будет рассказывать. Пускай лопаются от злости. А народ пускай слушает.

Плохо было только, что дед Фома не знал, что́ делается на белом свете. Он был уверен в силе русских, знал, что никто еще их не побеждал и не победит, но об одних только прежних пушках, о старой кавалерии да о казацких пиках много не наскажешь. Нынче есть танки, самолеты, подводные лодки, автомобили, всякая там чертовщина. В этом русские тоже сильней и немцев, и американцев, и японцев, но надо узнать где и насколько. Надо узнать, но — как, где, у кого? Дед Фома не верил газетам из корчмы Мисиря, поэтому велел Анго привезти газеты из города и прочесть их ему. Анго привез газету на другой же день вечером и стал читать. Старик наклонился вперед и нахмурил брови. Это означало, что он словечка не пропустит. Но, прослушав несколько строк, он насторожился, как часовой, услыхавший шаги врага.

— Откуда у тебя эта газета? — спросил он мальчика.

— Из города привез, — ответил тот.

— В этой газете пишут, как в газетах Мисиря. Ну ее к бесу! — угрожающе выпрямился старик.

— Да теперь ведь все газеты одинаковые, дедушка, — объяснил Анго.

— Убери прочь эту пакость, — закричал дед Фома. — Неправда! Вранье! — Он устремил на внука укоризненный и соболезнующий взгляд. — Я тебе не такие газеты велел покупать, милый. Я хочу такую газету, где правду пишут.

— Других нету, дедушка! — повторил Анго. — Они все — подцензурные.

Старик недоверчиво покачал головой. Он знал, что есть газеты, которые не проходят цензуры. Именно такие приносил иногда Манол. Их выпускали тайно и тайно распространяли. Но старик боялся говорить об этом с ребенком.

— Эх, достать бы такую… где не так врут, — мечтательно промолвил старик. — Может, там, в городе, найдется, а? Как ты думаешь? — закинул он удочку.

— Есть, дедушка, — с готовностью ответил Анго. — Можно ловить известия и по радио. У меня есть друзья в городе, записывают.

— А ну его! — вздрогнул старик, словно наступив на что-то скверное. — Радио я у Мисиря слушаю.

— Нет, дедушка, я не о нашем радио! — живо возразил Анго. — Я о радио «Москва».

Старик поглядел на него искоса. Он не понял, о чем говорит мальчик. Что он — шутит? Как это — слушать радио «Москва»?

Анго объяснил ему. И у старика будто глаза открылись. Он слышал, что некоторые ловят заграничные передачи, но не понимал, как это делается. А передачи из Москвы — этого он просто представить себе не мог. Ан вот какое дело-то! Выходит — можно… Эге, теперь покажу я им, собакам этим. В мышью нору их загоню! Пусть попробуют пикнуть!..

Дед Фома ожил. Он представлял себе, как, получив с помощью Анго правильные сведения о войне на Восточном фронте, даст душегубам этим по башкам.

Через два дня Анго принес сообщение из Москвы. Старик посадил мальчика рядом с собой и ласково поглядел на него. Но при первых же словах схватил его за ворот и оттолкнул.

— Постой! Что тут пишут?

— Пишут о потерях немецко-фашистских полчищ! — уверенно ответил Анго.

— А пишут, что русские отступили? — подозрительно поглядел на него старик.

— Пишут.

— Так что же ты мне поешь, разбойник! — воскликнул дед Фома, удивленный и разгневанный. — Как же может быть из Москвы вдруг такое сообщение, а?

— Из Москвы, дедушка! — настаивал Анго.

— Врешь! — отшатнулся старик. — Как же из Москвы? Тут написано, что русские войска отступили.

— Отступили, дедушка.

— Пошел, негодник! — оттолкнул его разочарованный старик. — Ты тоже из тех, что собираются у Мисиря. Уж не у отца ли Стефана ты брал эти новости, а? Русская армия не отступила и не отступит, понимаешь? Запомни это хорошенько. Это говорит твой дед Фома, который встречал русских солдат и своими глазами видел русские пушки.