Избранное. Тройственный образ совершенства

Какая нежная пощада к осужденным сквозит в этом умолчании о них! Но оно совершенно прозрачно. Сказано: «Блаженны нищие духом, ибо их есть царство небесное». Значит, богатые духовно, те, у которых в сознании много незыблемых истин – догматической веры, нравственных принципов, гражданских убеждений, – не войдут в царство небесное. Сказано: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся». Значит, те, кто здесь живет легко и весело, потому что прочно, там не найдут никаких приятностей; их жизнь будет безвкусна и скучна. «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю», – а гордые, полные самосознания, будут исключены из наследства. «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся», – а сытые правдою, все политики, общественные деятели, филантропы, профессора и директоры гимназий, уверенные в своей правде, там обречены на голодание, потому что здешние истины, такие сытные с виду и прекрасно сервированные, там окажутся бутафорскими яствами. «Блаженны милостивые, чистые сердцем, миротворцы, гонимые за правду», – но не узрят Бога, не наследуют небесного царства, не будут помилованы те, кто здесь практикует строгую справедливость, кто тихомолком вожделеет, кто не мешается в людские дрязги, кто за правду свою вкушает почет и благосостояние. И если под царством небесным разуметь – как и должно, по-моему, – тот вовеки недостижимый, но подлинно сущий предел совершенства, к которому сквозь грехи и заблуждения неотвратимо идет человечество, то заповеди говорят нам: сытые духом, самодовольные, благополучные здесь – пустоцветы; в них нет никакого прока для человечества, они живут бесполезно; то великое дело делают своими падениями, своей тоской и своим стыдом – эти, потому что в них нет покоя, который убивает дух. Главное – чтобы сердце кипело, хотя бы кощунством и злом. Главное – чтобы сердце не было спокойно. Тогда весь дух в движении; тогда и мысль не будет застаиваться в догматах и принципах и жизнь не будет коснеть в навыках, законах и учреждениях. Предел совершенства (безумие для нас) – полная беззаконность и расплавленность духа; поэтому прогрессивно только то, что ведет к этой цели.

Все догматы, идеи и понятия, всякое сознание долга и всякая добродетель суть в духе то же, что созданная человеком вещь – в материи; именно: пучок стихийных сил, вырванный из непрестанного движения, временно обособленный и разумом организованный в неподвижность. У человека двойная цель: не только организовать по-своему, но и длительно закрепить эту организацию для того, чтобы не приходилось создавать ее каждый раз сызнова, чтобы раз созданную можно было использовать для многих сходных надобностей. Этой закрепленностью достигается огромное сбережение сил. Разумеется, она только временная: идея выветривается и распадается так же, как изнашивается вещь; но и этот срок выгоден. Сама природа осуществляется не иначе, как во временно закрепленных формах – в индивидуальностях; но ее создания внутренно стихийны, то есть динамичны, – они-то и суть носители и деятели мирового движения, – тогда как человеческие создания – идеи и вещи – внутренно неподвижны, мертвы; они – карикатуры природных созданий, обезьяньи подражания, как восковые фигуры в паноптикуме.