Избранное. Тройственный образ совершенства

Надо понять и твердо помнить, что искомая космически человеческая норма есть по существу норма поведения. Непосредственно миру нет никакого дела до человеческой души: для него важны только действия, совершаемые человеком, другими словами – его телесные движения.

Все существующее – как живая кишащая ткань без начала и конца, сплошная непрерывность сцеплений, где каждая петля, словно зубчатое колесо, входит зубцами в смежные с ним, движет их и без остановки движимо ими. Ни одно колесо не есть начально-движущее, но всеобщее движение движет каждое. Род есть условное единство, большая мировая петля; но всякое единство составлено из меньших единств-петель, и меньшее – еще из меньших: все живые ячейки, кипящие самобытною жизнью, и каждая ячейка – зубчатое колесо, движущее и движимое в своем единстве. Сверху до дна образ бытия тожествен: род – микрокосм, и особь – микрокосм, и каждый атом в особи – тоже. Живая петля– ячейка движется двояко – вокруг своей оси и вверх к неведомой цели, – поддерживает, то есть повторяет, свое бытие, и вместе медленно преображает себя к совершенству; так в спиральном восхождении петель вечно ткет себя и расцветает вселенская ткань. Мельчайшие петли взаимно движут друг друга зубцами вокруг и вверх; их сцепление образует малые единства, также взаимно движущие друг друга вокруг и вверх; и все большие единства движут друг друга; и, наконец, спиральное движение высших единств есть единый восходящий круговорот мироздания. Малейший изъян, минутная остановка в одном узле – и смежные колеса остановились бы, а с ними дальнейшие. Но нет изъянов и остановок, все существующее необходимо и всякий род возник на нужном месте для специальной задачи.

Или можно уподобить мир идеальной фабрике. Мириады рабочих снуют по всем направлениям или стоят у станков и трудятся. Они все разделены на артели по специальностям, и каждая артель – на меньшие, и так без конца, и каждый в составе своей артели исполняет ее специальное назначение. Здесь рабочий – не раб, но свободный наследственный участник. Здесь стремление каждого – не только поддерживать, но и по силе улучшать производство; каждый одушевлен творческой страстью. Кто наследственно приставлен смазывать малейший винт, тот усердно всю жизнь смазывает свой винт и ревностно силится улучшить свою работу; и малейшее улучшение, достигнутое одним, наследственно передается всей его малой артели, артель на йоту меняет свой вид, и меняется ее совокупная деятельность, а вместе с тем тотчас должны измениться вид и деятельность объемлющей ее большей артели и смежных. Так каждый на своем месте в творческих усилиях передвигает вверх весь иерархический строй. Нарастание индивидуальных совершенствований создает новые нужды и для них – новые артели, или упраздняет прежние. Трудится каждая былинка в поле, трудится инфузория, клоп, клещ и тарантул; их виды исчезают, сменяясь высшими; трудится человек, и людские поколения сменяют друг друга в спиральном восхождении, рушатся царства и взникают другие; роятся живые петли в концентрических кругах-единствах – в личностях, видах и родах, медленно и неустанно расцветает в своих живых петлях сама себя ткущая жизнь. Всюду формы – и нет границ между формами, всюду специализация – и всякая специальность нечувствительно переходит в соседнюю. Клоп – род, единство, мировая петля; без надобности не тронь ползущего! Он труженик мира, только его специальность тебе неизвестна. Так же, как ты, только не зная о том, он изо всех сил старается улучшить свой труд и совершенствует свои рабочие органы, чтобы ускорить всеобщее дело.

В этой мировой ткани норма всякого создания есть норма его спирально-кругового движения, то есть норма поведения. Человечество – такое же единство-петля, как и всякий другой вид, но захват его зубцов несравненно обширнее и движение его несравненно действеннее всех остальных. Поэтому его поведение всего более способно, по крайней мере здесь, на земле, ускорять или задерживать мировой процесс. Ничто так не важно для мирового дела, как соблюдение человеком в его деятельности единого верховного закона, и ничто так не важно, как это, для самого человека, потому что, как сказано, мир больно бьет за отступление от своего закона[20].