Избранное. Тройственный образ совершенства

Бог всемогущ над неодушевленными творениями – всемогущ вдвойне. Во-первых, Он дал им уставы, которым они и послушны вовек; во-вторых, Он по своей воле властен, когда пожелает, нарушить их устав и уклонить их путь, что люди называют чудом. Таких чудес в Ветхом Завете много. По просьбе Иисуса Навина Бог останавливает солнце над Гаваоном и луну над долиною Аиалонскою до тех пор, пока евреи одолеют аморреев{147}. По Его воле жезл Моисея превращается в змея и змей обратно в жезл, вода, пролитая на землю, делается кровью, град поражает весь Египет, исключая земли Гесем, где живут евреи, и мгновенно прекращается по Его воле, густая тьма три дня покрывает всю землю Египетскую, а в еврейских жилищах светло, как всегда; велит – и море расступается надвое, обнажая дно, и Израиль переходит посуху, а воды стоят стеною по правую и по левую руку его, потом снова сливаются и топят Фараона с его войском; падает манна с неба, скала источает воду, тронутая жезлом Моисея, и т. д.

Такой власти нет у него над тварью живою, – не потому ли, что Он уделил ей от своего духа, а с духом сообщил и свою свободу, свой произвол? Тварная воля в живых существах непокорна Ему, самочинна. Ошибся ли Он в дни творения, как плохой мастер? В шестой день, кончив работу, он обозрел все созданное Им и сказал себе, что все устроено «хорошо весьма»; и чуть не на другой день должен был убедиться, что механизм далеко не хорош: Адам согрешил, а там пошло все хуже и хуже, и машина скоро оказалась вовсе негодной, так что пришлось потопом почти всю сломать ее. А портилась машина только в тех частях, которые были одарены душою, и причиною порчи была именно душа или воля твари. Или, может быть, свобода тварной воли была предумышленна Богом, то есть была ему нужна в самом замысле творения для какой-то далекой, Ему одному ведомой цели?

Самовольна, непослушна Ему низшая тварь. Перед потопом не один человек, но всякая плоть извратила путь свой на земле, «все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше» от человека до скотов и гадов и птиц небесных, – и всех их Бог истребил{148}. И змей свободен в своей воле нашептывать злое Еве, и Бог даже не знает об этом заранее, не предвидит в душе змея и не удерживает его. Но, разумеется, всего самовольнее среди живых созданий то, которое Бог сотворил по своему образу и подобию, которое является как бы воплощенным духом («и стал человек душою живою»){149}, – человек. Он самоволен, так сказать, по самому акту своего творения и во веки веков. В сущности и потоп был бесцелен; он пропал даром, не изменил природы человека; после потопа Бог сам признал, что нет никакого средства изменить ее: «Не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его» (Быт. VIII 21).

Свободою воли человек равен Богу. От первого дня творения рядом с свободной волею Бога стала другая свободная воля – человеческая: вот важнейший факт мировой истории.