Избранные

Человек образованный, непьющий, выпивающий, шагающий раз-два в одну и ту же сторону туда и обратно, — безусловно разберется, где смешно, а где нет. Не стоит ему мешать. Если не разберется — ему хуже, не нам. Не для того же он, в конце концов, в школу ходил, чтобы быть угрюмым. Между прочим, если умело читать сей роман, вдумчиво, терпеливо, открывая на любой странице, можно подняться до уровня настоящего юмора. Человек, поднаторевший на этом романе, может нахвататься юмора мешками.

Великие писатели неплохие в этом помощники и учителя.

Чехов, Марк Твен, говорят, от души хохотали, когда было действительно смешно. Когда ничего смешного не было, они, рассказывают, смотрели на дело мрачно. Рабле смеялся как надо, на бочке с пивом или на бочке с вином. Для него бочка пива или бочка с вином были подходящим и почетным местом, про него ничего плохого сказать нельзя, кроме хорошего. Но это все писатели, которые уже умерли, им сейчас не до смеха в буквальном смысле. Тем более что они вдоволь посмеялись на своем веку. Но смех не умер с ними. Мы с вами смеемся не меньше, а может быть, и больше, не нужно умалять себя. Нужно разгибаться, выпрямляться, выше поднимать голову и смеяться, как я, уроженец Баку, города, что расположен у Каспийского моря.

Пошли дальше.

Ну, во-первых, нужно кое-что и делать, не только хохотать. Дело я ставлю на одно из первых мест, может быть, сразу после… Все-таки безтолку хохотать, хихикать не большое достижение, учитывая, что не всегда смешно.

Закончим мы трактат о смехе так:

Смеяться просто необходимо.

Просто так хохотать необходимости нет.

Не смеяться совсем — попросту страшно.

Смеяться больше всех — прекрасно!

Смеяться меньше всех — не стоит.

Смеяться шумно, нетактично, некрасиво, неинтеллигентно, несерьезно, при дамах, при лошадях, при кошках, при собаках, при детях, при курицах, при генералах, при всех — по-моему, можно. Но нужно ли? А в конце концов, хохочи себе при дамах сколько влезет, что они, могут запретить, что ли?

Смеяться на улице нельзя. А по-моему, можно.

Смеяться, в общем, можно.

Уж если смех не самое лучшее из всех, то человек, который не умеет смеяться, не знает, как это делается, или забывает — дело самое худшее из всех.

А теперь, во всем разобравшись и вдоволь посмеявшись, предоставим нам и вам, и всем — ОТДЫХ!

Но и отдыхая, можно поговорить. Представьте себе, вы лежите на одной кушетке, а я на другой. Ноги вы положили на спинку стула, и я сделал то же самое, и вот мы с вами лежим, и вы меня спрашиваете, глядя в потолок:

— Вот у вас там вначале были, как можно выразиться, абстрактные опусы. Откровенно говоря, я не понимаю таких выкрутасов. Зачем? К чему? Зачем вы все это делали, черт вас возьми? Что хотели этим сказать? Ну, к примеру…

— Я вас понял. Я все это пишу не только для вас одного. Я не могу писать для вас одного, поскольку вы не один на свете. Есть и другие люди. И я подумал о них. Допустим, вы владеете несколькими языками, к примеру английским и русским. Нет, лучше чешским и русским. Или польским и русским. Не будете же вы с русским разговаривать по-польски, а с поляком нарочно по-русски. Так как же вы будете разговаривать? Правильно! Угадали. По-русски следует разговаривать с русским, по-польски с поляком. Вы удивительно сообразительный человек, я бы с вами выпил, если бы мне завтра не предстояла работа над произведением.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что я не владею никаким языком, кроме русского. Да и русским-то владею кое-как, ровно настолько, чтобы написать свое произведение. Но я владею художественным языком. То, что для вас «выкрутасы», другому скажет больше, полнее и глубже. Они дойдут до него точно так же, как до вас они дойти не могут… Ах, вы заснули? Спите? Вот всегда так, засыпают, когда рассуждения заходят поглубже… Я сейчас, кажется, тоже усну… вслед за вами… я всегда стоял за отдых…

Одеваемся, наряжаемся, на ярмарку отправляемся. Ярмарка рассказов начинается! Аукцион открывается! Занавес поднимается!

Демонстрируется поток рассказов в несметном количестве, разных форм, настроений, значений, для всякого читателя, веселого и мрачного, на такого и на сякого, на пессимиста и оптимиста, старика и молодого, неграмотного и высокоэрудированного, человека нашего века, прошлого и будущего, для дурака и для умного — налетай, хватай, выбирай, садись читай!!!

Кому что!!! Кто что!!! На трезвую голову!!! Товарищ пьяный, прошу на выход, уберите пьяного!!! Кругом пьяные! Итак!!! Так — итак!!! Итак!!! И-т-а-к!!!

ЯРМАРКА РАССКАЗОВ

УТРО

Утром солнце двигалось кверху. Тени ложились косо. Улицы пустовали. Навстречу мне шел человек. Он поравнялся со мной. Он взял меня за рукав. Я видел его дружелюбный взгляд.

— Гнома поймали, мой друг! — сказал он.

— Какого гнома? — спросил я невольно.

— Как — какого? — поднял он брови.

— Где он был? — спросил я глупо.

— Он был везде! — крикнул он.

— Почему? — спросил я.

— Как почему? Это факт.

— Что за факт?

— Общеизвестный. А вам неизвестно?

— Нет, — сказал я.

— О! — сказал он.

— Да, — сказал я.