Читаем Избранные полностью

Избранные

ЧЕРТ-ТЕ ЧТО

— Черт возьми! — вскрикнул я, протерев глаза.

Мимо меня проходили люди. Их вид меня поразил. У них были предметы утвари вместо голов. Вот идет: на месте головы сидит крепко чайник. Ручка стучит по боку чайника.

Человек-чайник прошел мимо. А эти двое — кастрюлька и сковородка.

А! Что это?

Это уж слишком! Деревянная ложка! Маленькая деревянная ложка вместо головы.

Человек-ложка сказал: «Ни туды ни сюды и дррр-брым!»

Я отскочил в сторону, в подъезд. Другой с головой-кастрюлькой ответил: «Андрюша врим бегали дрлинг…»

С головой-ложкой сказал: «Ну не бывали, бывали, туды и сюды…»

Тот другой ответил: «А-а-а…вррр-трр-врт…»

С головой-ложкой сказал: «Пер-вер-дер — обдурили Дария…»

Другой засмеялся: «И…и…и… хи…хи…хи…»

Я поинтересовался:

— О чем здесь, прошу вас, скажите, вы только что говорили?

Они оба сказали:

— Дербртвр…

ПУГОВИЦА
(МОЙ ДЯДЯ)

Так и запомнился мне мой дядя — когда он приезжал к нам в гости в те далекие времена — с огромной пуговицей на кальсонах.

Таким запомнил я дядю в детстве, таким остался он на всю жизнь — с огромной пуговицей на кальсонах.

И когда говорят у нас в доме о дяде, когда вспоминают его светлый образ, его заслуги перед государством, то передо мной возникают его кальсоны с огромной пуговицей от пальто.

Отец говорит: «Он был красив», — я вижу пуговицу на кальсонах.

Мать вспоминает его улыбку — я вижу пуговицу на кальсонах.

Когда я смотрю на его портрет — я вижу его кальсоны с огромной пуговицей от пальто.

Н₂ +? =!

Почувствовав пустоту и тяжесть на сердце, я разбил кулаком графин с водой. Но разве беда в том, что я разбил графин с водой? Ведь я разбил его в своей комнате, оставшись наедине с графином. Вода пролилась из графина на пол. Но разве беда в том, что она пролилась на пол? Вода прошла в щель в полу, стала капать вниз, на второй этаж, но разве я мог об этом подумать? В то время, когда я смотрел на воду, раздался внезапно страшный взрыв. Мне оторвало голову, но разве я виноват, что ее у меня оторвало?..

ВЕДРО ВОДЫ

Мой дорогой учитель! Раздражаясь, он говорил быстро-быстро, захлебываясь словами, постепенно теряя смысл слов и взаимосвязь между ними.

Он говорил мне:

— Учи уроки, без знанья — тьма, стул, стол, табуретка, мы, вы, Амстердам…

Он, безусловно, знал, что хотел сообщить, и он, безусловно, желал мне добра, но он так жаждал все это сразу сказать и вывести меня в люди, что немножечко торопился, и я не всегда понимал его.

Я не получал тот комплекс знаний, который он нес мне от всей души. Наоборот, я все страшно путал, и доходило прямо-таки до абсурда — весь мир мне казался черт знает чем.

Как-то осенним холодным утром мой педагог сказал, что он болен, а мне лично стал говорить очень быстро несметную кучу слов. Потом он схватился за голову и так долго сидел за столом.

Я вышел из класса, вернулся через минуту и вылил ему на голову ведро воды. Оказалось — он этого не хотел.

ВЫБРАЛИ — НЕ ВЫБРАЛИ
(ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНЫЙ РАЗГОВОР)

— Тебя выбрали?

— А тебя выбрали?

— А его выбрали?

— А этого выбрали?

— А кого не выбрали?

— Сколько выбрали?

— Никого не выбрали?

— А сколько собрали?

— А этого не выбрали?

— А того не выдвигали?

— А этого куда дели?

— А этого как нашли?

— Ты руку поднимал?

— А ты чего молчал?

— Кого ты зачеркнул?

— Зачем тогда кричал?

— Ах ты его не знал!

— А сколько их всего?

— Как, нет ни одного?

— А где же все они?

— А как же без него?

— Вода не работает…

— А ты сильней дерни!

— А тот куда попал?

— А кто туда вошел?

— А вышел кто тогда?

— А в общем, ерунда…

— Пошли, хватит сидеть, следующие дожидаются.

ИЗ НЕВЫ В НЕВУ

Я их вспоминаю с восторгом. Это были упорные люди. Самые работящие люди.

Работа горела у них огнем.

Я не встречал ни до, ни после таких работящих людей. Они работали дотемна.

Чуть свет они подъезжали к Неве, устанавливали водокачку. Это была примитивная штука, что-то вроде насоса. Она приводилась в движенье вручную. Итак, они брались за дело. Как прекрасны в труде эти люди! Они вшестером облепляли рычаги по команде: «Вперед, ребята!» — яростно начинали качать.

Один конец шланга шел в воду. Другой конец тоже шел в воду. Оба конца шли в воду. Они перекачивали Неву. Может быть, вы удивитесь этому. Или вы усомнитесь в их пользе, или засмеетесь, в конце концов.

Но шестеро были другого мнения. И трудились они как черти. И нужно им поклониться. Ибо они трудились.

Мелькал рычаг. Шла вода. Светились их лица. Работа спорилась.

Они останавливались на миг вытереть пот со лба и вдохнуть полной грудью. И снова бежала по шлангу вода.

Вечером их ждал ужин. Обеда у них не бывало. Они не тратили даром времени.

— Кончай работу! — кричал бригадир. Его зычный голос был тверд. В нем сквозили уверенность и упрямство.

Шесть упорных садились за стол. Двигались шесть уверенных челюстей. Жевали шесть довольных ртов. Гордо блестели двенадцать зрачков.