Как про жизнь говорить очень дерзко — не-жизнь.
Вот от этих-то мерзостей город у нас
Стал столицей писцов, крючкотворов, лгунов,
Лицемерных мартышек, бесстыдных шутов,
Что морочат, калечат, дурачат народ.
Средь уродов и кляч не найдешь никого,
Кто бы с факелом гордо промчался.
Никого! Видят боги! До колик на днях
Вздумал в беге участвовать кто-то, кривой,
Белотелый и пухлый. Он страшно отстал,
Он пыхтел и хрипел и сопел. У ворот
Керамика народ колотить его стал
По загривку, по заду, под ребра, в бока.
Отбиваясь от палок, щелчков и пинков,
Навоняв, пропотев,
Он свой факел задул и умчался.
Спор сердитый, гнев великий, бой жестокий закипел.
Кто рассудит злую тяжбу,
В десять ртов один грохочет,
Ждать нельзя, не время мешкать,
И сноровок, и уловок, и лазеек много есть.
Если вышли состязаться,
Говорите, спорьте, ссорьтесь
Об искусстве старом, новом.
Постарайтесь поизящней, помудрее говорить.
Если страшно вам, боитесь, что невежественный зритель
Попечения оставьте! Не заботьтесь! Страх смешон.
Здесь сидит народ бывалый,
Книгам каждый обучался, правду каждый разберет.
Все — испытанные судьи,
Изощренные в ристаньях,
Так не бойтесь, спорьте смело,
Состязайтесь. По заслугам
Зрители отплатят вам.
Сперва твоими я займусь прологами —
Твое искусство взвешу достохвальное.
А что ты будешь весить?
Все и всячески. Сперва из «Орестеи» прочитай стихи!
Все замолчите, тише! Говори, Эсхил!
«Бог недр, Гермес,
393отца наместник властного,Спасителем явись мне и союзником!
В страну сию притек и возвратился я…»
Ну что? Нашел ошибку?
Сразу дюжину.
Но в каждой строчке два десятка промахов.
Бесстыдно лжешь!
Болтай, болтай, мне дела нет!
Прошу тебя, молчанье сохрани, Эсхил.
Не то в трех строчках триста он грехов найдет.
Пред ним молчать?
Прошу, меня послушайся!
Да сам же нагрешил он гору целую.
В чем грех, скажи!
Сначала повтори стихи!
«Бог недр, Гермес, отца наместник властного…»
Ведь это говорит Орест как будто бы?
Перед могилой мертвого отца?
Ведь пал отец его, рукою женскою
Коварно убиенный? Почему ж тогда
Гермеса величает он наместником?
Совсем не так! Гермеса-благодетеля,
Владыку недр, зовет он, подтверждая тем,
Что власть от Зевса тот приял, родителя.
Тогда твоя ошибка тяжелей вдвойне,
Раз над гробами властен он и недрами…
Выходит, был Орест гробокопателем?
Читай сначала!
Промахи подсчитывай!
«…Союзником явись мне и спасителем!
В страну сию притек и возвратился я…»
Эсхил достопочтенный повторяется!
Но как?
В стихи вглядись! Я объясню тебе.
Тут сказано: «Притек и возвратился я».
Притек и возвратился — в чем тут разница?
И верно. Кто ж соседа станет спрашивать:
Квашонку одолжи мне и корчажину?
Здесь нужные слова и верно выбраны.
Да почему? Будь добрым, научи меня!
Притечь в страну не значит возвратиться вспять.
Притечь спокойно можно, без опасности,
А тот, кто изгнан, в дом свой возвращается.
И верно! Что ты скажешь, Еврипид, на то?
Я утверждаю, что Орест не мог «притечь».
Тайком, у власти не спросясь, явился он.
И верно! Впрочем, вовсе я запутался.
Ну, продолжай!
А ты грехи по-прежнему выслеживай!
«…На холме, пред гробницей, я молю отца
Услышать, внять…»
Опять он повторяется!
Услышать, внять — здесь тождество бесспорное.
Чудак, ведь он же говорит с покойником:
Хоть трижды повторяй, не докричишься тут.
А как же ты прологи строишь?
Расскажу.
И если слово лишнее разыщешь ты
Иль повторенье, смело мне в глаза наплюй!
Насколько речь в твоих прологах правильна.
«Счастливейшим из смертных был Эдип сперва…»
394Свидетель Зевс, неверно! Был несчастнейшим.
Еще не родился он и не начал жить,
А Феб отца зарезать предсказал ему.
Так почему ж зовешь его счастливейшим?
«…А после стал среди людей несчастнейшим…»
Еще бы: чуть родился, в стужу зимнюю
На черепице выбросили мальчика,
Чтоб, выросши, не стал отцеубийцей он.
Едва дополз на костылях к Полибию.
Потом старуху в жены взял, молоденький,
К тому ж вдобавок — мать свою родимую, —
И выколол себе глаза.
Счастливчик, да,
С Эрасинидом
395только что не бился он.Все брешешь, я прологи хорошо пишу.
Свидетель Зевс, тебя щепить не думаю
По строчке, по словечку. С божьей помощью,
В бутылочку меня?
В пустую скляночку.